КОНЕЦ ГЛАВЫ
Добротный "рассужденческий" английский детектив.
Мосты через Темзу - прекрасное место почувствовать себя призраком. Шагнул из сезонного потока, остановился на минуту, посмотрел вниз - как будто исполнил что-то давно задуманное - и снова вернулся в поток. Кто заметит, что ты вышел из толпы одним человеком, а обратно вошел уже другим?..
Или линии метро. Вот едет в вагоне молодой человек и о чем-то думает. Из его носа течет - последствия простуды. Голова разламывается - последствие недавней травмы. И никому нет дела, что у него труднопроизносимая фамилия и что в голове у него - расследование ЧП в респектабельном издательстве, где еще разыграются шекспировские страсти, которые коснутся и его лично. И кажется: будь у него вся одежда в крови и держи он в руках бритву - всё равно никто ничего не заметит. Да и сам он вряд ли бы заметил, что, как бы это сказать, "выделяется"... На дворе уже 1957 год, а лондонцы верны себе - по-прежнему не наблюдательны и традиционно не спешат доверять полиции.
Найджел Стрэйнджуэйс, сыщик-интеллектуал, пути которого неисповедимы, создан из лучших образцов. Читать о нем - всё равно что читать сборник "Жизнь замечательных людей". У него доброе сердце инспектора Аллейна (его подруга Клэр - копия Агаты Трой) и исполинский мозг Эллери Квина. Вместе с тем, Найджел бесконечно одинок. У него нет своего "Ватсона". Его отношения с инспектором Райтом не тянут на историческое партнерство.
Найджел - демократ и не сноб - может вести допросы на "колене": у себя дома, на званом ужине или прогуливаясь с температурой по Лондону - но всегда это будут высокохудожественные допросы людей, пока они "тепленькие"! В метро он не читает книг, зато быстро проносящееся время использует для обдумывания аспектов проблемы. Коль психологически мотивы лежат в прошлом - у всех подозреваемых "трудное детство" - надо установить, у кого оно было самое "трудное".
Они вышли из здания, где уже царила тишина и только у боковой двери горела лампочка. Вечерний воздух был напитан холодной сыростью, но Райл вдыхал его полной грудью.
— Вот это дело, — сказал он, потом повернул голову к Темзе. — Не думал я, что так стоскуюсь по реке. Отец мой был сварщиком в доках на Тайне. Жертва кризиса. Так и гнил до конца своих дней в безработных. Бедный старикан. — Лицо его при свете фонаря выражало довольство и удивление, он смотрел на элегантные фасады Эйнджел-стрит, словно все еще не мог поверить в удачу, которая привела его сюда. — Отец мой был большим любителем чтения. Да и времени после тридцатого года у него было хоть отбавляй. А в городской библиотеке тепло. Жаль только, что книги нельзя есть.
Начало "Конца..." мне как-то сразу понравилось. Бухгалтерская четкость поставленной задачи. Широкие полномочия. Для конфиденциальных бесед Найджелу выделили личный... стол в общем кабинете. Ограниченный круг заинтересованных лиц - заинтересованы все! Это сделано для того, чтобы не было дисбаланса. Если беда в семье - беда для всех одна. Небольшой, сплоченный за годы, коллектив попал в затруднительное положение. Кто-то из своих нанес ущерб старейшему издательскому дому - фирме с безупречной репутацией. Прецедент! Скандал в военной мемуаристике - вышла книга, где вещи названы своими именами. В суд направлен иск о неслыханной клевете.
Методичный человек оказался в методичном коллективе. Здесь вообще всё пронизано натянутой, как струна, методичностью, надо уметь лавировать между стальными нитями. Сохранившаяся производственная дисциплина и высокий уровень ответственности помогли восстановить события четырехмесячной давности в хронологическом порядке. Всю цепочку. Уже большое дело, так как творческие люди не обладают хорошей памятью. Найджел, как классный аудитор, фигурально выражаясь, на счетах "родил" главного подозреваемого. Главный подозреваемый, увы, лишь вырвавшаяся вперед должность, которая работает с материалом на правах последнего. Главный подозреваемый ему не нравится. Найджелу не хватает хорошей наглости, чтобы продавить неверие компаньонов, не хватает неопровержимых улик, тех самых, как сказал бы поэт, "где много клякс и жирных пятен...", чтобы поставить точку. Чувствуя, что зашел в тупик и что в этом темном месте растет непонятное сопротивление, Стрэйнджуэйс вынужден...искать утешения у скульпторши.
Нарыв лопнул. В том же коллективе и в том же составе происходит убийство. Вернее, знакомый до боли состав урезали (в буквальном смысле) - на одного человека. Следствие ли это предыдущего внутреннего расследования или отдельная головоломка - предстоит выяснить полиции. Никто не знает - ждать ли еще убийств? Залетный маньяк не угодил бы точно в промежуток между уже ушедшими и еще не ушедшими из издательства в тот день. Внештатный сотрудник Стрэйнджуэйс переходит в консультанты к инспектору Райту, профессионалу до мозга костей, который не собирается смешить почтенную публику, и выступает равноправным героем в равном по интеллекту сотрудничестве. Такие плодотворные, хоть и краткосрочные, союзы в детективах можно только приветствовать!
Собственно, с убийства начинается настоящий детектив. И с первых своих страниц начинает нравиться планомерностью с точностью в часах и минутах по Гринвичу, когда это касается перемещений живых персонажей - важное проявление английского консерватизма, работа от звонка до звонка! Здание спланировано с прямыми стенами, без "карманов". Всё на виду. Два выхода под наблюдением. Лифт работает как часики, обед по расписанию, убытие-прибытие по графику всем дружным отрядом с письменной регистрацией, ключи на вахте, годами выработанный режим. Ведь убийство произошло не у свободных художников, а на поточном предприятии, где все производственные отношения четко регламентированы по времени. Недаром, даже у такой растрепы и вольной романистки, как Милисента Майлз, висит "самодисциплинирующий" график. Однако фактор времени не во всем жестко канонизируется. Время убийства и время смерти, смело устанавливаются в пределах восьми(!) часов, с 16.00 до 24.00, что очень близко к реальным рамкам. В общем будем считать, что арифметические расчеты и аккуратность в романе автором обоснованы и мной защищены.
Осмотр места преступления - дедукция и еще раз дедукция! Пошли изюминки в тексте. Кто знаком с машинописным делом, должен получить истинное удовольствие от логических рассуждений Найджела в комнате, где обнаружили труп.
Автор, обладая прекрасным литературным языком, яркими, специально подобранными словами "умаслил" меня некоторыми подсказками. Почти прямым текстом сложил из них дорогу. Это были ключи - прекрасные, логичные, ложные, в никуда... И я попался. Ух, как здорово!
Стрэйнджуэйс, как хороший хирург, нащупал слабые места в "спаенном и споенном" коллективе, который оказался не таким уж сплоченным гадюшником. Ну, это нормально. Но это понравилось не всем. У каждого есть рана, однако отравленную кровь приходится высасывать по капле. Это облегчает страдание, но не лечит организм.
Мне нравится, когда сыщик в той или иной форме играет открытыми картами, делится с нами наработками и предварительными выводами, суммирует мелкие факты, отбрасывает или наоборот утверждается в версии. Автор сделал нетривиальный ход, тянущий на маленький шедевр: вдруг, в середине романа, появляется весьма образный рассказ о том, как было совершено убийство. Фиксация простых действий, последовательное осуществление плана, без каких-либо комментариев - ничего больше. А потом Найджел, осматривая "пейзаж после битвы", анализируя каждое действие преступника, натыкается на ошибки в этой, показанной читателю, бездушной схеме. Именно ошибки в действиях, а не улики - труп, кровь и запертая дверь - позволяют ему раскрыть сущность убийцы и восстановить, но уже "задним числом", собственную картину убийства. Обе картины совпали.
Стрэйнджуэйс - сложная личность, сыщик нового типа, сыщик-психолог, у которого причина - царица доказательств, а гордыня - мать всех грехов. Мотив - это человек! В этом романе мне жаль тот мир, который окружал убийцу, мир, который он создал, разрушив себя.
И последнее. Amicus Plato, sed magis arnica Veritas. "... но истина дороже". Я не согласен с Блейком в поэтической части. "Пепел и пламя" написал, мне кажется, другой человек. Найджел ошибся. И в этом вся трагедия. Конец жизни. Конец книги...