Добро пожаловать на форум «Клуб любителей детективов» . Нажмите тут для регистрации
П С Е В Д О Н И М: КЭТРИН ЭРД Д А Т А Р О Ж Д Е Н И Я: 20 ИЮНЯ 1930 г. ｢ХАДДЕРСФИЛД, графство ЙОРКШИР, АНГЛИЯ｣ П Е Р И О Д Т В О Р Ч Е С Т В А: 1966 — гг Г Л А В Н Ы Е Г Е Р О И: Инспектор полиции СЛОАН; Госслужащий ГЕНРИ ТАЙЛЕР Н А Г Р А Д Ы: СЕРЕБРЯНЫЙ КИНЖАЛ (2015) |  |
-
ABOUT THE AUTHOR
Кэтрин Эрд (Catherine Aird) является псевдонимом писателя Кинн Гамильтон Макинтош (Kinn Hamilton McIntosh). Она является автором более двадцати детективных романов и нескольких сборников рассказов.
Эрд родилась 20 июня 1930 года в Хаддерсфилде, графство Йоркшир в Англии. Закончила школу Уэверли и Гринхед-колледж в Хаддерсфилде. В молодости она была прикована к постели из-за серьезной болезни. После восстановления работала в качестве администратора и фармацевта для медицинской практики ее отца в Стерри.
Дебют Эрд на литературном поприще состоялся в 1966 году публикацией романа ‘The Religious Body’. В этом произведении появился один из главных сквозных героев — главный инспектор полиции Слоун, который вместе со своим помощником, детективом Кросби, расследует преступления в вымышленном графстве Calleshire (Колшир).
В период с 1990 по 1991 годах занимала должность председателя Ассоциации детективных писателей.
Кэтрин Эрд была удостоена степенью почетного магистра наук Кентского Университета и премией детективной Ассоциации ‘Golden Handcuffs’ (Золотые Наручники) за пожизненные достижения в области детективного жанра. Кроме этого она стала членом Ордена Британской Империи.
Живет в деревне Стерри, возле Кентербери, графство Кент и принимает активное участие в деревенской жизни. -
БИБЛИОГРАФИЯ
A Most Contagious Game (1967) — несерийный
Injury Time (1994) — сборник рассказов
Chapter and Hearse (2003)
Last Writes (2014) - ×
ПОДРОБНАЯ ИНФОРМАЦИЯ ВО ВКЛАДКАХ
-
ATTENTION!
Весь материал, представленный на данном форуме, предназначен исключительно для ознакомления. Все права на произведения принадлежат правообладателям (т.е согласно правилам форума он является собственником всего материала, опубликованного на данном ресурсе). Таким образом, форум занимается коллекционированием. Скопировав произведение с нашего форума (в данном случае администрация форума снимает с себя всякую ответственность), вы обязуетесь после прочтения удалить его со своего компьютера. Опубликовав произведение на других ресурсах в сети, вы берете на себя ответственность перед правообладателями.
Публикация материалов с форума возможна только с разрешения администрации. -
О СБОРНИКЕ
‘Время преступлений’ (‘Injury Time’)Будь то расследования инспектора Слоана в богатом на события графстве Каллешир или долгие обеды государственного служащего Генри Тайлера в лондонском клубе ‘Мордаунт’ — в этом сборнике из шестнадцати историй читателя ждет хитроумная подборка преступлений и головоломок, наполненных восхитительными литературными сюжетами и увлекательной юридической и медицинской информацией.
-
НЕ ВЗБАЛТЫВАТЬ
‘Steady as She Goes’ ｢Inspector Sloan Series｣ — Обстоятельства дела очень просты, — заявил суперинтендант Лиайс.
Детектив-инспектор Слоан молча ждал продолжения. Однако к заявлению, сделанному суперинтендантом в своем офисе в Бербери, отнесся весьма скептически. По опыту Слоана, простые дела перепадали ему редко, а если бы Лиайс до сих пор вел расследования, то все прибирал бы к рукам.
Суперинтендант продолжил:
— Смерть от отравления сурьмой. — Он усмехнулся. — Согласно заключению доктора Даббе.
Слоан сделал пометку в блокноте. В отличие от суперинтенданта, он принял эту информацию как факт. Доктор Даббе консультировал половину графства Каллешир и не имел привычки писать ‘сурьма’, подразумевая ‘мышьяк’.
— Доктор, — степенно продолжил Лиайс (медицинские заключения он считал отправной точкой разговора), — отмечает в отчете, что проба Рейнша[1] дала положительный результат на сурьму.
Инспектор Слоан вновь сделал запись. По правилам этим должен был заняться сидевший рядом констебль Кросби, но как раз в привычках констебля было писать ‘судьба’, подразумевая ‘сурьма’, поэтому Слоан, учитывая, что речь шла об отравлении, решил (чтоб наверняка) законспектировать сам.
— Сестра покойной, — продолжал бубнить суперинтендант, — утверждает, что яд подсыпал ее зять...
— Большинство убийств совершаются вдовцами, — заметил инспектор — этот счастливейший из женатых мужчин. — И, конечно, почти все убийцы-мужчины ими являются.
Суперинтендант с легкостью утер нос статистике Министерства внутренних дел.
— В то же время муж, — продолжил он с сарказмом, — настаивает, что это сделала сестра.
— Ну разве не занятное название, сэр? — внимание констебля Кросби, похоже, вернулось из самовольной отлучки.
— Занятное?! — рявкнул Лиайс. — С каких это пор, позвольте узнать, в убийстве есть что-то занятное?
— Не в убийстве, сэр, — Кросби был предельно серьезен. — Название у такого убийства занятное.
— Убийство остается убийством, — Лиайс был полон величия, — как бы защита ни обозвала его для суда.
Инспектору Слоану, увлекающемуся разведением роз, одновременно пришло в голову: ‘Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет’. Но Кросби не унимался.
— Нам говорили, сэр, — продолжал констебль со всем простодушием молодости. — В колледже.
— Братоубийство, — процедил Лиайс сквозь зубы.
Полицейские постарше и поосведомленнее Кросби знали, что не стоит упоминать полицейский колледж при суперинтенданте. Мало того, что ему была ненавистна сама идея, в его представлении лучшими методами обучения были: старое доброе патрулирование под руководством сержанта, а также ‘Смотри и делай, как я’.
— Это же когда вы убиваете брата, да, сэр? — наседал Кросби. — А если сестру? ‘Стервоубийство’?
— Человекоубийство подойдет, Кросби, — поспешно вмешался Слоан, прежде чем присутствующие стали примерять оговорку констебля к стервам... или стервятникам, — и поинтересовался, что у них с мотивом.
— Сестра утверждает, что есть, муж — что нет.
— Деньги? — предположил Слоан (немало он расследовал ‘семейных’ убийств). Пока что дело не казалось ему ‘простым’.
— ‘Корень всех зол есть сребролюбие’[2] , — менторским тоном процитировал суперинтендант.
Похоже, такой же точки зрения придерживалась и мисс Керсти Мак-Кормак — сестра покойной миссис Анны Макмиллан.
Худощавая, мисс Мак-Кормак носила безвкусную одежду и очки с толстыми линзами. Полицейские приехали в ее скромное бунгало, окруженное огромным садом, на окраине Бербери. Похоже, женщине не терпелось поговорить с полицейскими.
— Мы с мамой приехали сюда около двенадцати лет назад, инспектор, — говорила она, устраивая их в гостиной, где царили редкостный порядок и чистота. — Устраивайтесь на диванчике, констебль. Инспектор, думаю, вам будет удобнее в старом мамином кресле, у камина.
— Спасибо, мисс, — Слоан не сразу сообразил, что же не так в этой комнате, а потом до него дошло: их окружали голые стены — ни фотографий, ни картин.
— Переехали после того, как у мамы в первый раз случился сердечный приступ. Решили, что для здоровья ей будет лучше не подниматься по лестницам.
— К тому же вы заполучили большой земельный участок, — заметил не чуждый садоводству Слоан.
— Да, конечно, но — сами видите — он запущен. Так уж получилось. — Женщина вздохнула. — Сад — часть проблемы.
— Дело в его содержании? — в голосе Слоана промелькнуло сочувствие. — Нужны немалые деньги.
— Вовсе нет, инспектор. Он слишком велик, чтобы поддерживать его без посторонней помощи. И потом, уход за мамой отнимал все мое время и силы, особенно в ее последние дни.
— Конечно, мисс. — Он замолчал в ожидании. — А...
— А потом она умерла, — без эмоций произнесла мисс Мак-Кормак.
Слоан откашлялся.
— Она ведь была уже немолода?
— Именно так. А сейчас я решила уехать отсюда. Нашла славную квартирку в Каллефорде. Всегда хотела там жить.
— Приятный город, — отозвался Слоан, считавший его удушливым.
— Из-за этого и произошла трагедия.
— Вот как?
Слоан вскинул голову, как старый боевой конь, и даже у Кросби забрезжил проблеск интереса.
— Оказалось, что этот безобразный старый сад — лакомый кусок для застройщиков.
— Понятно, мисс.
На самом деле инспектор Слоан — муж и отец, вынужденный каждую осень тщательно обдумывать, насколько он может пополнить свою коллекцию роз, не был уверен, что понял.
— На нас неожиданно свалилось богатство, — сказала мисс Мак-Кормак.
Начинает проясняться, подумал инспектор.
— Вы с сестрой наследовали совместно, так?
— Верно. — Она взглянула прямо на Слоана. — После убийства Анны Полу досталась крупная сумма.
— Доля вашей сестры в наследстве переходит ему?
— Именно, — сказала мисс Мак-Кормак, и на жестком лице проступила веселость.
— Если только она не оставила ее вам, — уточнил Слоан.
— Не оставила, — призналась мисс Мак-Кормак. — Если Пол переживет ее, доля достается ему.
Со стороны диванчика уловилось еле заметное движение.
— А если не переживет? — спросил констебль Кросби.
— Тогда мне. — Сейчас на лице мисс Мак-Кормак безошибочно угадывалась саркастическая ухмылка. — Детей у них нет. — И с ледяной улыбкой она продолжила. — Конечно, Пол утверждает, что у меня тот же мотив.
— Это так?
— Чтобы я получила наследство, либо Пола должны обвинить в убийстве Анны, либо мне пришлось бы убить их обоих.
На диванчике вновь зашевелился констебль Кросби.
— А вы пытались?
Следы всякого веселья исчезли с лица Керби Мак-Кормак, и проступили усталость и грусть.
— Нет, констебль. Не знаю, каким образом Пол убил Анну, но могу сказать вам, что он сделал это прямо у меня перед носом, а я — хоть убейте — не могу понять, как.
Инспектор Слоан вернулся к допросу:
— Расскажите, пожалуйста, что произошло в тот день...
— Я пришла к ним после чая (это не значит, что они соблюдали традицию) — около четверти шестого. Меня встретил зять; Анна еще не вернулась от парикмахера. Вы же знаете, в это время на дорогах большие пробки.
— Знаем, — сдержанно вставил Слоан.
— Пол сказал, что только пришел с работы и днем даже не заходил домой, потому что присутствовал на деловом обеде.
— Получается, он никак не мог дать яд жене до вашего прихода, — сказал Кросби. — Вы об этом?
Похоже, в полицейском колледже констебля забыли научить, что не стоит верить подозреваемым на слово, но в данном случае Слоан закрыл на это глаза.
— Ну, конечно же, — мисс Мак-Кормак словно похвалила многообещающую ученицу. — Вскоре Анна вернулась — с шикарной прической, кучей покупок и... умираю, говорит, как пить хочется.
— Что она и сделала, — цинично заметил Кросби.
Метод ‘Смотри и делай как я’, вероятно, имел свои плюсы, решил Слоан. Ни один уважающий себя ментор не оставил бы подобную выходку безнаказанной.
— Пол спросил, что мне принести, и я попросила безалкогольное имбирное пиво...
— Вы были за рулем, мисс? — спросил Слоан. (Он решил сделать констеблю внушение, когда они будут наедине).
— Нет, инспектор, я не вожу. Я веду трезвый образ жизни, — вновь холодная усмешка, — чего нельзя сказать о Поле и Анне.
— Понятно. Что было дальше?
— Пол спросил у Анны, что она будет пить, и она сказала: ‘Черную кошку’.
— Черную кошку? — записывая, переспросил Слоан, не уверенный, что расслышал правильно.
— Зять сказал, что она не должна его так называть. Правильно — pousse-café[3] . Естественно, я не поняла, что это, и спросила у Анны. Она ответила, что это коктейль, в смешивании которого практиковался Пол.
Даже так называемый детектив навострил уши.
— Пол сказал, — продолжала мисс Мак-Кормак, — что нашел рецепт в старой книге о напитках и им с Анной он очень понравился. Собственно, он собирался и себе приготовить и спросил, не передумаю ли я?
— А вы?
— Конечно, нет, инспектор. В жизни не пила алкоголь. И правильно делала — уверена, яд был именно в нем.
— В ‘Черной кошке’?
Слоан откинулся в кресле и крепко задумался. У него в папке лежали отчеты эксперта-криминалиста и судмедэксперта о том, что ни в одной из бутылок в баре Макмилланов не нашли сурьму.
— В pousse-café. Анна сказала, что радуга ей нравится больше всего. — Мисс Мак-Кормак поджала губы. — Не могу смириться с мыслью, что он отравил ее у меня на глазах. Он даже перечислял ингредиенты, когда готовил напиток.
— Можете их вспомнить, мисс?
— Сначала красный гранатовый сироп, затем мараскин[4] ... белый.
Слоан записал.
— Дальше...
— Crème de menthe[5] .
— Понятно, зеленый. Потом?
— Желтый шартрез[6] . Я запомнила, потому что Пол сначала не мог его найти, а Анна с уверенностью сказала, что у них где-то стоит полная бутылка шартреза.
— Она нашлась?
У Слоана, конечно, имелся перечень ингредиентов, но он не собирался с ним сверяться. Равно как и с заметками о растворимости кристаллов антимонилтартрата калия[7] .
— Да, только шартрез был зеленый, а у нас уже был crème de menthe. Так что, как понимаете, шартрез не подошел.
— Нет, мисс, не понимаю. Объясните.
— Коктейль ‘Радужный pousse-café’ состоит из напитков разных цветов, — пояснила мисс Мак-Кормак. — В стакане они не смешиваются, а заливаются слоями.
— Ассорти, — со знанием дела произнес с дивана ученик-переросток.
— Нужна лишь твердая рука, — продолжала мисс Мак-Кормак. — И получится слоистый напиток.
— Ваш зять нашел желтый шартрез? — спросил Слоан.
— В конце концов, да. А также оранжевый кюрасао[8] и коньяк.
— Какого цвета коньяк? — уточнил Кросби.
— Янтарного. Это был последний слой. — Она подняла голову. — Должна сказать, в стаканах коктейль выглядел очень недурно.
— Эмбер навсегда[9] , — вставил Кросби.
— Что было потом? — Слоан не отвлекался.
— Потом они его выпили.
— Оба?
— В том и дело, — кивнула мисс Мак-Кормак, — что Пол тоже.
— Как собака, которая не лаяла[10] , — в очередной раз подал голос Кросби.
И его так же оставили без внимания.
— И вы уверены, мисс, что в каждый напиток вошли одинаковые... м-м... ингредиенты?
— Абсолютно, — решительно заявила мисс Мак-Кормак. — Говорю же, я видела, как он их готовил — из каждой бутылки было отлито одинаково. К тому же Пол предложил Анне выбрать самой, какой хочет.
— Что было потом? — продолжал инспектор.
— Мы болтали, пока они пили свои pousse-cafés. Видимо, его нужно медленно потягивать или ‘радуга’ перемешается.
— Понятно.
— Должно быть, мы просидели... самое большее полчаса, инспектор, когда зазвонил телефон. Пол пошел ответить — он ждал звонка из гаража насчет машины. Через минуту вернулся и сказал, что машина готова и он быстренько сбегает за ней, пока гараж не закрылся.
— Что было потом?
Впервые голос мисс Мак-Кормак задрожал.
— Анна поднялась и понесла на кухню пустые стаканы; затем я услышала, что ее начало рвать: сначала обычная рвота, а потом безудержная.
Инспектор Слоан, конечно же, располагал сведениями о смертельных последствиях отравлением сурьмой, однако не стал прерывать рассказ.
— К тому времени, как вернулся Пол, у бедняжки Анны сильно заболел живот. Зять вызвал доктора, и они увезли ее в больницу, но той же ночью Анна умерла в ужасных муках.
Слоан внимательно выслушал несчастную женщину. Когда она закончила, полицейские в один голос спросили:
— Куда делись стаканы?
— Они, чистые, стояли вверх дном в сушилке на кухне. Думаю, Анна успела их вымыть до того, как ей стало плохо.
Слоан кивнул. Полиция обыскала дом до возвращения Пола Макмиллана из больницы: сурьмы нигде не обнаружили, но инспектор не стал упоминать об этом.
— Ни вы, ни ваш зять не заболели? — уточнил Слоан, хотя уже знал, что сурьма не относится к тем ядам, к которым формируется устойчивость с помощью малых доз.
— Оба в добром здравии, — ответила мисс Мак-Кормак... — Как я понимаю, — с горячностью продолжила она, — Пол заявляет, что это я отравила Анну после его ухода?
— Я еще не говорил с вашим зятем, — дипломатично ответил Слоан. — Как раз сейчас собираюсь к нему...
Однако сев машину, Слоан велел Кросби ехать до ближайшей стоянки. Полицейские сидели в машине: вернее, сидел только констебль Кросби, а инспектор Слоан еще и думал.
По размышлении он достал список содержимого шкафчика с напитками в кабинете Макмиллана и внимательно его изучил.
— Кросби, что ты там говорил о собаке, которая не залаяла?
— Эта цитата. Мне она показалась интересной.
— Не покажется ли тебе заодно интересной и бутылка гранатового сиропа, которой не было?
— Сэр?
— Поехали арестуем Пола Макмиллана за убийство его жены Анны.
— Как он это провернул, сэр?
Кросби резко отпустил педаль сцепления. Его хлебом не корми, дай погонять на скоростной машине.
— Муж заранее добавил сурьму в гранатовый сироп и подождал, пока не придет его невестка или другой не менее надежный свидетель. Она была лучшим вариантом, поскольку трезвенница, к тому же близорукая. Замечательное сочетание, Кросби, если ты намереваешься убить жену с помощью коктейля.
— При чем здесь ее трезвенность, сэр?
— При том, что Пол знал: она откажется от pousse-café или любой другой алкогольной бурды с варварским названием. На это и рассчитывал.
— А близорукость?
— Я к этому подхожу. Он готовит коктейль — как говорят фокусники — прямо у нее на глазах. Затем предлагает жене выбрать любой. Не важно, какой стакан она выберет, ведь яд в обоих...
— Сэр, но ведь...
— Ведь он знает, что в его напитке есть сурьма, а его жена этого про свой не знает.
— И...
— И она выпивает все до последней капли.
— А он нет?
— Можешь поставить на это свою жизнь, Кросби. Он оставляет нижний слой.
— Гранатовый сироп?
— Точно. По рецепту сироп идет первым, ведь из всех компонентов у него самая высокая плотность и он оседает на дне.
— Там Пол его и оставил?
— Точно. Телефонный звонок в помощь — уверен, выяснится, что он сам организовал его, попросив позвонить как можно ближе к закрытию.
— А куда делась бутылка с остатками сиропа? Ведь эксперты ничего не нашли, — поинтересовался Кросби, поворачивая за угол со скоростью, явно пренебрегшей центробежной силой.
— Думаю, перекочевала к Полу в карман, пока тот стоял спиной к женщинам, а после была выброшена где-то между домом и гаражом.
— Как и говорил суперинтендант, сэр, — заметил Кросби, переключая скорость, — дело оказалось простым.
— Вообще-то — сдержанно сказал Слоан, — я думал, ты скажешь, что в этом деле скорее надо было понять, где кончается радуга[11] . 1sted: ‘First Culprit’, Chatto & Windus, 1992 | Перевод: М. Горячкина ｢псевдоним｣| Редактор-корректор: О. Белозовская | Публикация на форуме: 15.02.2021 г. -
ВЗЯТЬ С ПОЛИЧНЫМ
‘A Fair Cop’ ｢Inspector Sloan Series｣ — Не может быть, — резко возразил инспектор Гарп. — Не верю.
— Поверь, Гарри, — сказал инспектор Слоан.
— Не годится. Ты должен что-нибудь придумать, — сказал Гарп — инспектор дорожной полиции Бербери. В полиции графства Каллешир его прозвали Счастливчик Гарри за постоянно хмурый вид. В ответ Гарри заявлял, что на такой работе нечему улыбаться.
И сегодняшний день, по его мнению, не стал исключением.
— Слоан, я звоню из дома отца девушки. Чамми ответит за то, что совершил.
— А я, — сказал Слоан, начальник небольшого отдела уголовных расследований в Бербери, — говорю, Гарри, что тебе нечего ему предъявить.
— Подыщу что-нибудь, — рявкнул инспектор Гарп, — пусть ему дадут по максимуму.
— В таком случае, — предупредил Слоан, старожил судебных заседаний, — тебя обвинят в неправомерном заключении.
— Ну, сейчас-то он сидит, — с удовлетворением заметил инспектор Гарп, — в машине девушке...
— Неважно где...
— ...и не выйдет, пока я не предъявлю обвинение, — решительно заявил Гарп.
— Что ж, это будет на твоей совести.
— Мне нужно, чтобы ты сказал, что ему предъявить, — голос инспектора звучал обиженно. — Ты же у нас по части преступлений.
— Именно, — сказал Слоан, который в разговоре со старым другом и коллегой уже начинал терять терпение. — Именно я, Гарри, и я говорю, что здесь нет состава преступления...
— Выслушай, — настаивал инспектор Гарп. — Эта молоденькая девушка, в сущности, девчонка, Джули, работает в больнице; у нее занятная должность... что-то похожее на седой садист.
— Седационист, — догадался Слоан.
— Сменяется с дежурства в половине одиннадцатого... Нехорошо девушке показываться на улице так поздно, тем более одной...
— Где ты был последние двадцать лет, Гарри? Ты отстал от жизни.
— В смысле?
— Скажи совершеннолетней девушке, что она не может выйти одна, когда заблагорассудится, пожалеешь, что родился на свет.
— Полагаю, одна из них сейчас может изменить свое мнение.
— Вполне возможно, — поддакнул Слоан.
— Продолжим, — сказал Гарп, твердо решивший довести рассказ до конца. — Она пошла к своей машине на парковку для медсестер. Та была хорошо освещена — да еще как! — и, кроме коллег по смене, которые тоже собирались домой, никого не было.
— А ведь когда-то они оставались в общежитии для медсестер, — вспомнил Слоан, — с монахиней-драконшей за главную. После работы она запирала их на ключ.
— Их отпускали на полицейский бал, — вспомнил Гарп, бывший холостяк.
— А нас приглашали на бал медсестер, — вздохнул Слоан.
Коллеги замолчали, погрузившись в счастливые воспоминания о прошлом, а после инспектор Гарп возобновил рассказ.
— Сестричка садится в машину и едет по направлению к дому — живет она с родителями в деревушке по другую сторону от Ларкинга.
— Ночная поездка, да еще по проселочной дороге — двойной риск, — заметил Слоан.
— Абсолютно верно! — Счастливчик Гарри, похоже, был доволен.
— Дальше.
— Ты знаешь Окраинный Утес?
— Конечно, знаю. Может, я и не в дорожной полиции, но уж свои Каллеширские дороги я знаю, — с понятным раздражением ответил Слоан.
— Сначала спускаешься с холма, потом у подножия поворачиваешь... как раз перед мостиком через Хэммон как-ее-там.
— Хэммон Пенне, — напомнил Слоан. — Пенне означает "усмиренный поток".
— Именно там все и началось, — голос Гарри звучал напряженно. — Эта Джули спускается с холма, переезжает через мост и тут ей приходится резко затормозить — посреди дороги стоит картонная коробка.
— Что, там настолько узко?
— Еще как! — горячо подтвердил Гарп. — Слишком узко — так или иначе, ей не проехать. Девушка видит, что коробка пуста, и решает, что она выпала из грузовика...
— Ну да, это ведь в порядке вещей, — сыронизировал Слоан.
— Что ты говоришь? А, да, конечно... — подтвердил Счастливчик и торопливо продолжил. — Естественно, девушка выходит из машины, чтобы устранить препятствие.
— Ну, естественно, — сухо прокомментировал Слоан.
— Никаких проблем. Коробка легкая, она убрала ее с дороги и вернулась в машину, — Гарп сделал многозначительную паузу. — Тут-то проблемы и начались.
— Продолжай, — сказал Слоан (совершенно излишне).
— Пока девушка все это проделывала, с дороги позади нее съезжает большая машина. Джули быстро трогается с места, ведь вдвоем на узкой дороге не разъехаться.
— Да уж.
— Ее взволновало, что водитель не переключил фары на ближний свет и поехал впритык к ее машине.
Слоан высказал мнение, что на этом участке дороги сложно соблюдать правила.
— Я бы первый так сказал, — заговорчески произнес Гарп. — Как только дорога расширилась, девушка стала держаться левой стороны и снизила скорость, чтобы дать водителю возможность проехать.
— А он, значит, ею не воспользовался, — сказал Слоан (в противном случае с чего весь сыр-бор).
— В яблочко. Он просто сел ей на хвост. Девушка — я ведь говорил, что ее звали Джули? — уже не просто разволновалась.
— Ее сложно винить, — вставил инспектор Слоан, насмотревшийся на тела юных девушек в канавах.
— А когда он не отстал после съезда с Окраинного Утеса и поехал за ней в сторону Элмстоуна вдоль лощины — ты знаешь, старик, там дорога по краю леса проходит...
— Знаю. Хаммон Лейн.
— ...она по-настоящему испугалась.
— Да, — сдержанно произнес Слоан. — Ее можно понять.
— Домов там нет, помощи просить не у кого — тем более в такой час.
— Безлюдное местечко, — признал Слоан.
— Ей никак не удавалось сбросить его с хвоста или заставить приглушить свет фар. Она ускорялась, замедлялась, включала и выключала фары...
— Намеков он не понял.
— Можно и так сказать.
— И?
— Она металась между поездкой в полицейский участок Бербери...
— Могла бы просто у леса припарковаться, — едко заметил Слоан. — Учитывая, что была уже середина ночи, я бы сам на полицию не рассчитывал.
— ...и домом, до которого было намного ближе.
Как полицейский-профи, собаку съевший на убийствах, инспектор Слоан первым опроверг бы пословицу "В гостях хорошо, а дома лучше" — немало жертв убийств встретило там свой конец. Этот случай, признал он, мог быть просто исключением, подтверждающим правило.
— Нет места лучше дома, — сказал Слоан.
— Девушка знала, что отец уже дома, — сказал Гарп.
— И?
— И на всех парах помчалась в Ларкин.
— Другой водитель все так же преследовал ее?
— Дышал в затылок, — сказал Гарп. — С включенными фарами.
— Пугающе, — признал Слоан.
— Еще бы! — решительно поддакнул Счастливчик. — Как бы то ни было, девушка добирается до Ларкинга, сворачивает к своему дому и — разрази меня гром — этот тип тоже сворачивает и останавливается прямо за ней...
— Фары все так же включены? — поинтересовался Слоан.
— На всю катушку. Девушка выскакивает из машины, запирает дверь и зовет отца.
— Что делает другой водитель?
— Ни-че-го, — выразительно произнес Гарп. — Остается в машине.
— Странно, — поразился Слоан.
— Именно! — торжествующе воскликнул Гарп. — Слушай дальше. Отец — пар из ноздрей — выходит из дома. Подходит к парню...
— Который сидит в машине с включенными фарами...
— Да! Отец стоит у водительской двери и вежливо просит пояснить, что парень здесь делает... по крайней мере, смысл фраз был именно такой.
— Да?
— Разрази меня гром, парень спокоен как удав. Прежде чем психовать, говорит, не хотите ли взглянуть на пол заднего сиденья вашей машины, только дверь не отпирайте, дождитесь полиции.
— Чамми?
— Скорчился на полу, чтобы не попасть в свет фар, — сказал инспектор Гарп. — Прятался в канаве у моста Окраинного Холма, где девушка выходила из машины, когда убрала с дороги коробку.
— Которую сам Чамми и положил, — внес свою лепту Слоан.
— Водитель ехавшей позади машины увидел, как он забрался в машину девушки и как она вернулась, не подозревая о пассажире.
— Непростая для него ситуация, — сказал Слоан.
— Он сообразил, что если включит фары, Чамми не посмеет высунуться или навредить девушке — пока не поймет, что его заметили.
— А если бы он поехал нам звонить, — трезво оценил ситуацию Слоан, — мы бы не знали, куда поехала девушка.
— И в каком состоянии мы бы ее нашли, — сказал Гарп. — Милая девочка, — невпопад добавил дорожный инспектор.
Инспектор Слоан почесал подбородок.
— Я все еще не понимаю, Гарри, что ты собираешься ему предъявить.
— Что-нибудь, — сухо произнес Гарри.
— У него с собой не было ни шарфа, ни веревки?
— Пока не знаю, — сказал Гарп. — Он все еще в машине. Под присмотром моего констебля. А что?
— Если бы они у него были, можно приписать намерение задушить девушку и обвинить в ношении оружия для нападения.
— Стоит попробовать, учитывая, что задушить можно чем угодно.
— Обвинить тебя в подгонке улик будет проще, чем тебе подогнать улики.
— Я не позволю ему уйти.
— Не знаю, получится ли приписать преступный умысел, — сказал Слоан. — Какой-нибудь умник может возразить, что девушка предложила подвезти Чамми. Вспомни, второй водитель появился, когда Чамми уже вылез из канавы и залез в машину.
— Плевать, каким образом я его уничтожу, — воскликнул инспектор Гарп с завидной преданностью правосудию и позорным отступлением от буквы закона, — но так или иначе я его засажу: пусть это будет гражданское правонарушение или просто нарушение общественного порядка. Нужно связать с поведением, которое может отрицательно сказаться на здоровье человека.
Инспектор Слоан задумался.
— Единственное, что приходит в голову, Гарри, это... — начал он, но его прервали.
— Я хочу, чтобы он предстал перед судом. Плевать, за что. Когда пресса узнает всю историю, они сделают его жизнь невыносимой. И, — добавил он, — возможно, это спасет еще одну молодую жизнь от участи, худшей, чем смерть.
— Слушай уже. Сними у его отпечатки пальцев и сравни с отпечатками на картонной коробке. Если они совпадут, предъяви обвинение в соответствии со старейшим законом королевства.
— С каким это? — с сомнением спросил Гарри.
— Преднамеренное создание помех в движении на дорогах Ее Величества, — подсказал Слоан и мягко добавил. — Тебе следовало первым подумать об этом, Гарри. Ты же у нас по части дорожных правил. 1sted: ‘Injury Time’, 1994 | Перевод: М. Горячкина ｢псевдоним｣| Редактор-корректор: О. Белозовская | Публикация на форуме: 03.08.2021 г. -
ДВОЙНАЯ ОПАСНОСТЬ
‘A Dolting Burglar’ — Проходите, садитесь, Слоан, — распорядился доктор Даббе. — Поберегите ноги.
— Да, доктор.
Инспектору Слоану хотелось побыстрее заполучить отчет патологоанатома.
— Варикозное расширение вен — профессиональное заболевание полицейских, знаете ли.
Инспектор Слоан с благодарностью принял приглашение доктора Даббе, хотя сложно чувствовать себя уютно в кабинете, примыкающем к больничному моргу.
— Отчет будет готов через минуту. Мой секретарь делает для вас копию.
— Лучше сидеть, чем стоять, — назидательно заметил констебль Кросби откуда-то из-за двери. — И лучше лежать, чем сидеть.
— Если хотите, можете лечь, Кросби, — предложил патологоанатом, указывая на дверь морга. — Столов у нас хватает. Только один занят: старик умер от старой как мир болезни. Но, по-моему, вам не стоит претендовать на его место.
— Спасибо, обойдусь! — энергично отозвался констебль.
— Старая как мир болезнь, — пробормотал патологоанатом. — Интересно, чем его лечили?
— Раз он лежит за той дверью, то, чем бы ни лечили, не похоже, чтобы от этого был толк, — заметил Слоан.
— Во времена моего отца, — погрузился в воспоминания доктор Даббе, — эту опасную болезнь лечили таким же небезопасным способом.
— Справедливо, — сказал Слоан, которому слова доктора напомнили ‘Гамлета’. — ‘Отчаянный недуг врачуют лишь отчаянные средства. Иль никакие’[12] , — процитировал он.
— Скорее уж ‘от одного этого лекарства не пройдет его распутная болезнь’[13] , — подмигнув, ответил доктор. — Я всегда считал, что ‘Виндзорские насмешницы’ кое в чем разбираются.
— Вот, значит, как?
— Врачевание (слово ‘лечение’ тогда почти не употребляли) гонореи, — продолжал доктор Даббе, — заключалось в том, чтобы вызвать у пациента сильную лихорадку.
— Подобное подобным? — беспардонно вмешался констебль Кросби.
— Пациента заражали болезнью, вызываемой малярийным плазмодием, — выразительно заявил доктор Даббе.
— Я бы на такое не пошел! — воскликнул Кросби, для мамы которого каждая его прививка превращалась в головную боль.
— Пытливые медицинские умы предполагали, что хрупкий организм Niesseria gonorrhoea не переживет суровых условий, а тем более тягот малярии.
— И он не пережил? — поинтересовался Слоан.
(Отчет пока не принесли.)
— Я слышал только об одном таком случае, — ответил патологоанатом, — как раз от своего отца. Хотя в каком-то литературном произведении упоминается о том, что герой в лечебных целях вызвал высокую температуру у больных первичным сифилисом.
— ‘Хорошая книга — драгоценный источник жизненной силы духа’, — процитировал Кросби (эти слова были напечатаны на форзаце его школьного учебника).
— Н-да, как раз о жизненной силе мы и говорим, — сказал Даббе, — и она драгоценна. Это случилось во Вторую мировую. Старую психиатрическую лечебницу отдали под центральную больницу. — Внезапно повернувшись к инспектору с констеблем, доктор спросил. — Вы знаете, как выглядит палата, обитая войлоком?
— Я что-то слышал о них, — осторожно произнес Слоан.
Работа не доводила его до психушки: ни в качестве пациента, ни по долгу службы.
Пока.
— В участке у нас таких нет, — заявил констебль.
— Набивка на стенах камеры, где разворачивалась медицинская драма, о которой пойдет речь, служила двум целям. Первая — заглушать звуки, вторая — чтобы пациент не поранил себя. — Доктор поджал губы. — Или не поранила.
— Точно, — вставил Слоан, не уверенный, поддержал ли Даббе движение за защиту прав женщин или наоборот.
— Там обычно есть маленькое окошечко; оно высоко — не достать, конечно...
— Конечно, — подхватили полицейские.
— ... и ограждено решеткой, — продолжил доктор, — оставляя лишь то, что Оскар Уальд называл ‘лоскутком голубизны в тюремных небесах’[14] . Оно пропускало свет и воздух, но не пациента.
— И не посторонние взгляды, — добавил Слоан.
— А вы соображаете, Слоан, — мягко произнес доктор Даббе. – Чтобы заглушить звук, иногда выкладывали полы из пробковой плитки...
— Как в доме того французского автора, который все писал и писал? (Слоан часто задавался вопросом, смог бы он столько написать, если бы делал это в шумном полицейском участке.)
— Прямо как у Марселя Пруста, Слоан, — согласился Даббе. — Но, главное, на двери войлочной комнаты всего одна ручка, и она...
— ...снаружи, — закончил за него инспектор.
Кое-что было как в полицейском участке.
— И, наконец, там было окно Иуды, — закончил рассказчик.
— Что такое ‘окно Иуды’? — спросил Кросби.
— Что-то вроде одностороннего зеркала, — ответил Даббе.
— Я слышал о них. — Кросби покраснел. — Человек на другой стороне не знает, что за ним наблюдают.
— Больница, доктор, — напомнил Слоан.
— В войну, когда там работал мой отец, они лечили самых разных людей от самых разных болезней, в том числе ласкаров[15] от гонореи... Вы же понимаете, что моряки...
— Заражая их малярией? — кисло спросил инспектор.
— Верно, Слоан. Обязанностью врача было заражать их единственным известным способом...
— И каким же? — поинтересовался Слоан, поддерживая разговор о медицине.
— Укус анофелеса[16] , — хмыкнул доктор Даббе. — Верите или нет, этих комаров держали прямо в аптеке больницы...
— Вместе с пиявками, полагаю, — вставил инспектор.
— Спорю, это было до того, как подняли головы борцы за права животных, — с жаром заявил Кросби.
В свое время он пострадал, участвуя в марше за права животных. Травмы нанесла группировка, совершенно не заинтересованная в защите исчезающих видов и известная как вспомогательное подразделение констеблей.
— Думаю, не стоит напоминать вам, джентльмены, — патологоанатом не собирался развивать тему пиявок или прав животных, — что такие комары опасны.
— Могу себе представить, — Слоан и сам был в некотором роде специалистом по видам, представляющим опасность и грозящим исчезновением другим видам.
— Комара приносили в палату в закупоренной пробирке. — Доктор Даббе, очевидно, научился искусству повествования, сидя на коленях у отца. — Ласкар изнывал на кровати в комнате, обитой войлоком, а молоденькая медсестричка сопровождала доктора, как было заведено в старые добрые времена.
Прошлое почтили молчанием. Кросби шаркнул ногой, и доктор улыбнулся.
— Медсестричка стояла слева от кровати и была ближе всего к двери. Запомните эту важную деталь.
— Хорошо, доктор, — терпеливо кивнул Слоан.
— Врач подошел к другой стороне кровати, так что она отделяла его от двери. — И вот мой оте... этот врач открыл пробирку и приложил горлышком к руке моряка.
— И... — сказал Кросби, переминаясь с ноги на ногу.
— И анофелес, которого держали голодным, присосался к предплечью пациента со всей решительностью своего вида...
— В каком-то смысле, жаждал крови, — произнес Слоан, сознавая, что суперинтендант Лиайс будет жаждать его крови, если он в ближайшее время не вернется в участок с отчетом.
— Верно, Слоан. Он насытился и вытащил хоботок... или что у него там. — Патологоанатом злобно ухмыльнулся. — Заодно комар проглотил изрядную порцию... эмм... гонококка, но его это совсем не беспокоило. Гонорея, — поучительным тоном добавил доктор, — иногда называемая ‘английской болезнью’, не относится к инфекциям, к которым восприимчивы комары рода Culex[17] .
— Каждый день узнаешь что-то новое, так ведь? — не уставал комментировать Кросби.
На этот раз доктор Даббе поддался.
— В этом отношении, как выразился поэт, грешен только человек.
— Верно, доктор.
Этот урок Слоан выучил еще на заре своей полицейской карьеры.
— Итак, Слоан, эта скотина наслаждалась опьяняющим вкусом свободы...
Слоан на секунду засомневался, говорит ли патологоанатом о комаре или о пациенте.
— ... и когда пришло время закупорить пробирку, боюсь, насекомое было против и сбежало.
Инспектор бросил взгляд на часы.
— О, боже.
— Вот именно, — поддержал доктор Даббе. — Сестра среагировала первой, не теряя при этом присутствия духа.
— Сбежала? — уточнил Кросби.
Доктор кивнул.
— Будучи ближе всех к двери, она устремилась туда, вырвалась наружу и захлопнула дверь за собой.
— Рад за нее.
— А вот моему от... тому доктору было нерадостно, Кросби. Он остался в компании ласкара и комара в войлочной комнате, у которой, как вы помните, любезные мои, внутри не было ручки.
— Любезные? — озадаченно протянул Кросби.
— Проехали, — сказал его начальник. — Продолжайте, доктор.
— Морячку, который уже и так болел мерзкой гонореей, а теперь, следовало надеяться, и малярией, терять было нечего, так что он оставался спокойным и безучастным.
— Рад за него, — повторил Кросби.
— Комар, который был переносчиком паразитов из рода Plasmodium, и, возможно, и бактерий Neisseria gonorrhoea, теперь, по крайней мере, насытился.
— Ну, хоть что-то, — отозвался Слоан.
— У несчастного врача, — продолжил Даббе, — у которого с каждой минутой прибавлялось седых волос, на кону было гораздо больше. В случае укуса он рисковал заразиться не только малярией, но и гонореей.
— И, раз он был медиком, то сам это понимал, — рассудил Слоан.
— Да, и в данном случае опасность полузнания[18] меркла перед ужасом полной осведомленности, — сказал Даббе.
— И что было потом? — задал Кросби любимый вопрос рассказчиков.
— Конечно же, он стал кричать, чтобы его выпустили.
— Вполне естественно. — Слоан понял, что не уйдет, не дослушав до конца.
— А медсестры за дверью этой запертой комнаты кричали: ‘Ни в жизнь!’
‘А как же моя жизнь?!’ — рыдал бедняга, пытаясь вспомнить все, что знал о малярии и гонорее.
— Обе перспективы безрадостны, — посочувствовал Слоан.
— Дав парочку искупительных клятв, как-то: быть целомудренным до конца жизни и не ступать на знойный африканский берег, — он принялся ловить комара.
— Правильно. — Слоан вновь украдкой взглянул на часы. Времени все меньше.
— А что потом? — спросил Кросби.
Доктор Даббе хмыкнул.
— Юные леди в форме, символизирующей самоотверженную заботу о больных, скандировали: ‘Убей его, убей, и мы откроем дверь!’
— О, да! — с жаром воскликнул Кросби.
— Никогда нельзя доверять тому, кого ты не можешь видеть, — заявил Слоан. — Никогда.
— Да, — согласился доктор Даббе. — Может, и к лучшему, что они не поверили этому лицемеру, когда он крикнул, что убил его.
— А он, что, не убил? — спросил Кросби, пока не сведущий в истинном корыстолюбии.
— И дальше что?
— Дружина Флоренс Найтингейл, стоявшая по ту сторону двери, уже наслушалась сладкозвучных песен новоиспеченных докторов и не позволила себя обмануть. Медсестры потребовали показать тело.
— Совершенно правильно, — решительно заявил Кросби.
— Изобретательный молодой человек парировал, что для этого нужно открыть дверь. ‘Поднесите к окну Иуды’, — сладко пропели медсестрички. А одна — дочь судьи —даже упомянула ‘habeas corpus’[19] . — расписывал патологоанатом.
Инспектор Слоан выразил твердое убеждение в том, что ссылка на закон редко помогает в реальной критической ситуации.
— А потом, — доктор сделал театральную паузу, — врач внезапно затих.
— Он молился? — спросил инспектор.
— Несчастного поразила ужасная мысль, — сказал Даббе. — Он вспомнил, что муха цеце — Glossina morsitans, — которая является переносчиком сонной болезни — африканского трипаносомоза — находит своих жертв по запаху их дыхания. Сделайте скидку, джентльмены, на его нервное состояние и недостаточные познания в этой области...
Инспектору Слоану пришло в голову, что, возможно, наступит время, когда судмедэксперты смогут таким же образом выслеживать преступников.
Однако доктор Даббе рассказывал о прошлом, а не о будущем.
— Врач потом говорил, вдруг у анофелесов то же самое, и он не хотел рисковать.
— Правильно, — согласился Слоан.
— Он закрыл рот и не открывал его, пока не нашел оружия.
— Правильно, — повторил Слоан.
Он одобрял такие действия из принципиальных соображений.
— Только вот откуда взяться оружию в старой войлочной камере?
— Н-да.
— Таким образом, — сказал патологоанатом, — смотрящие в окно Иуды наслаждались занимательным зрелищем: доктор в белом халате гоняется за сытым комаром по обитой войлоком палате, размахивая карманным справочником по фармакологии, изданным примерно в 1941 году по экономическим стандартам военного времени.
Слоан бросил очередной взгляд на часы.
— Ну и как, проворным достался успешный бег?[20]
— По части маневренности врачу было далеко до комара, хотя на поле для регби он был совсем неплох. Понимаете ли, когда он приходил устраиваться, больнице как раз нужен был трехчетвертной игрок[21] .
— Прекрасно понимаю, — кивнул Слоан.
— Их схватка в некотором отношении (особенно для тех, кто наблюдал за ней) напоминала сражение Санчо Панса с ветряной мельницей[22] ...
— Это кто — боксер? — с подозрением спросил Кросби.
— Нет, Кросби, — ответил доктор Даббе, — но это неважно, потому что в конце концов Homo sapiens победил Culex. Закон джунглей действует.
— Его никто и не отменял, — заметил Слоан.
— Убей — или будешь убит, — напыщенно добавил Кросби.
Доктор Даббе продолжил.
— Подобрав мертвое тело, врач торжествующе размахивал им перед окном Иуды, требуя, чтобы медсестры выпустили его, наконец, из войлочной камеры.
— И? — спросил Слоан. (Наверняка, отчет, который они ждали, уже был готов. И так достаточно опоздали.)
— И дверь для него открыли, — ответил Даббе.
— Отлично, — сказал Кросби.
— К сожалению, — вздохнул патологоанатом, — он не мог знать, что пока был занят убийством, зрителей стало больше, — и вести они себя стали тише — в связи с прибытием старшей медсестры старой школы, той, что существовала до доклада Сэлмона[23] .
— В самом деле? — проявил вежливость Слоан.
— Прямо Флоренс Найтингейл в Крыму... — Дверь в кабинет патологоанатома отворилась и вошла секретарша с отчетом, но доктор продолжал, не обращая на нее внимания. — Бедолага выскочил из камеры со словами: ‘Не слышу аплодисментов...’ Он ведь не сразу ее заметил. — Даббе сделал паузу и с грустью закончил. — Его так и не перевели в консультанты. Пришлось заняться общей практикой. 1sted: ‘Injury Time’, 1994 | Перевод: М. Горячкина ｢псевдоним｣| Редактор-корректор: О. Белозовская | Публикация на форуме: 02.10.2022 г. -
ПРИВЕТ ОТ ЛОРДА ПИТЕРА
“Lord Peter’s Touch” ｢Inspector Sloan Series｣ — Что он сказал?! — взорвался суперинтендант Лиайс.
— Что звонари элмстоунской церкви, когда они на работе, называют себя именами персонажей из книги Дороти Сэйерс “Девять погребальных ударов”. Все восемь.
— В самом деле? — фыркнул Лиайс.
Инспектор Слоан заглянул в список.
— Джо Хинкинс, Эзекайя Лавендер, Гарри Готобед...
— Вы ведь не разыгрываете меня, Слоан? — мрачно перебил Лиайс. — В противном случае...
— Нет, сэр, — заверил его Слоан, — я абсолютно серьезен. — И возобновил перечисление.
— ...Джек Годфри, Эзра Уайлдерспин, Доннингтон...
— А у Доннингтона, что, не было имени?
— По крайней мере автор его не упомянула, — со знанием дела отозвался Слоан, — как и Юного Пратта... Хотя, нет, здесь я ошибся, сэр. Прошу прощения. Его звали Уолли.
— Вы уверены, что это не розыгрыш?
— Абсолютно.
— Вы назвали только семь, — заметил суперинтендант, неизменно утверждавший, что в основе эффективного расследования всегда лежит мельчайшее внимание к деталям.
— В этом-то все и дело, — вздохнул Слоан.
— Неужели? — раздражился суперинтендант. — И в чем же все дело?
— В этой книге, о которой все говорят... — вновь вздохнул Слоан.
— “Девять погребальных ударов”. Это я уже понял.
— Восьмой звонарь, некто Уильям Тодей, заболел, и лорд Питер Уимзи занял его место.
— Вот как.
— Группа звонарей... кстати, такие группы называют себя “башенные”...
— Звучит лучше, чем “Оркестр счастливых пилигримов”, — заметил Лиайс.
— Они встречаются дважды в неделю и практикуются. — Слоан сделал паузу. — По-моему, глупо, сэр, называть себя этими именами.
— Это не первый случай, — сказал Лиайс. — Такой прием встречался в литературе.
— Сэр?
— Редьярд Киплинг в рассказе “Джейнисты”. — (Суперинтендант продолжительное время посещал курсы дополнительного образования и последним из них был “Редьярд Киплинг — писатель и личность”.) — Персонажи названы именами из “Эммы” Джейн Остин.
— Именно так, — Слоан мысленно поблагодарил Киплинга. (Как полицейскому, ему больше нравилась строка писателя о том, что “вора Клепэма накажет Мартабан”, но он не стал на этом останавливаться и вернулся к делу.) — Прошлым вечером в Элмстоуне звонарь колокола номер два не смог прийти и его заменил друг настоятеля...
— И?
— Звонарь колокола номер шесть, который называл себя Доннингтоном, был убит.
— Непреднамеренно? В среде звонарей не так много несчастных случаев, Слоан.
— Можно сказать, сэр, он умчался на веревочном экспрессе.
— Можно. Но я бы не стал. Выражайтесь яснее.
— Колокол вышел за точку отклонения, Доннингтон повис на веревке и полетел со скоростью около пятидесяти миль в час, ударился головой о перекладину и упал с высоты пятнадцать футов на каменный пол колокольни.
— Мертвый звонарь, — прокомментировал Лиайс в стиле скорее Эдгара Уоллеса, чем Редьярда Киплинга.
— Звонари между собой называют его скоростным лифтом, — сказал Слоан. — Это один из самых больших колоколов, сэр. Весит без малого тысячу килограммов.
— И сколько это?
(Суперинтендант не пользовался метрической системой, введенной Наполеоном Бонапартом.)
— Около девятнадцати центнеров[24] . — Слоан сделал паузу. — Этот гость настоятеля, похоже, знал, что делать. Убедившись, что Доннингтону ничем не поможешь, он поднялся на колокольню осмотреть...
— А нас он, полагаю, подождать не мог, — проворчал Слоан. — Худший из дилетантов.
— Поднявшись туда, — продолжил Слоан, — он обнаружил, что подпорка сломана. Она удерживает колокол, сэр.
— Спасибо, Слоан, я мог бы и сам догадаться. И почему она сломалась?
— Древесина, прогрызенная личинками древоточца, отрухлявела, — ответил Слоан.
— Они, что, не осматривают ее? И меры не принимают? — спросил Лиайс.
— Делают и то, и другое, сэр. Но друг настоятеля не об этом хотел спросить.
— Ладно, договаривай. Я всегда открыт новому.
В полицейском участке Бербери не нашлось бы никого, кто разделил точку зрения суперинтенданта, но Слоан лишь добавил:
— Он спросил, всегда ли звонарь под именем Доннингтон звонил в этот колокол?
— И что?
— Так и было, сэр. Хотя в наши дни звонить в один и тот же колокол уже не принято. — (Также как и не брать женщин в звонари, подумал Слоан, но не стал развивать тему феминизма.) — Мне сказали, что этот парень — я упоминал, что он джентльмен, сэр? — вынул старомодный монокль и осмотрел болты, на которых крепятся подпорки, при этом не переставая болтать вздор. “В первую очередь — щеголь, во вторую — герой”, — так мне описал его Джек Годфри.
— Если спросите меня, — небрежно заметил Лиайс, — похоже на то, что к ним пожаловал пустозвон Перси Блейкни[25] .
— Алый Первоцвет? — Слоан первый раз читал эту книгу лет в одиннадцать. — Нет, сэр, не думаю, — и поспешно добавил, — конечно, в своем роде литературные прообразы есть у всех нас.
(Мнения сотрудников Каллеширского полицейского участка о “персонаже” суперинтенданта разделялись между Чингисханом и королем Гарольдом.)
Лиайс хмыкнул.
— Возможно. Сколько улик уничтожил этот персонаж, пока вы добирались к месту преступления?
— Ни одной, сэр. Наоборот. Он никого не пускал в колокольню, пока не приехали наши люди.
— Ну, хоть что-то, — протянул Лиайс. — А потом?
— Сказал, что мы должны расследовать это убийство, и ушел к настоятелю.
— То есть мы должны отдуваться...
— Не совсем так, сэр. Он вернулся минут через десять с преподобным и сказал, что нам следует арестовать звонаря, взявшего имя Уайлдерспин. Он по профессии плотник.
— Это не делает его убийцей.
— Нет, сэр, но он лучше их всех разбирается в древесине.
— И что?
— Друг настоятеля сказал: в колокольне везде использована древесина каштана, кроме подпорки. Каштан почти совсем не гниет, особенно в сырости.
— И?
— Колокольная подпорка была сделана из сосны.
— Дальше.
— А их делают из ясеня.
— Вы собираетесь перейти к делу, Слоан, пока мое дежурство не кончилось?
— Вдобавок к тому, что сосна подвержена заражению древоточцем, у нее еще и мягкая древесина. Не то что у ясеня. И этот парень — ну, гость, — сказал, что сосну, должно быть, использовали со злым умыслом, и спросил, была ли у кого-то причина убить Доннингтона?
— И она была?
— О, да. У него была связь с женой Уайлдерспина.
— Слоан, как настоятель называл своего друга?
— Sui generis[26] . 1sted: “Encounters with Lord Peter”, 1990 | Перевод: М. Горячкина ｢псевдоним｣| Редактор-корректор: О. Белозовская | Публикация на форуме: ??.03.2023 г. -
СОСТАВ СБОРНИКА
‘Не взбалтывать’‘STEADY AS SHE GOES’
1st ed: ‘First Culprit’, Chatto & Windus, 1992
Рассказ
｢Инспектор Слоан｣
пер.: Форум ‘Клуб любителей детектива’, 15.02.2021; ‘Человек, который устроил водную гонку’‘THE MAN WHO ROWED FOR THE SHORE’
1st ed: ‘The Man Who… ’, (Anthology) Macmillan, 1992
Рассказ
｢Инспектор Слоан｣
пер.: Форум ‘Клуб любителей детектива’, 30.07.2017; ‘Взять с поличным’‘A FAIR COP’
1st ed: ‘Injury Time’, 1994
Рассказ
｢Инспектор Слоан｣
пер.: Форум ‘Клуб любителей детектива’, 03.08.2021; ‘Двойная опасность’‘DOUBLE JEOPARDY’
1st ed: ‘Injury Time’, 1994
Рассказ
｢Инспектор Слоан｣
пер.: Форум ‘Клуб любителей детектива’, 02.10.2022; “Привет от лорда Питера”“Lord Peter’s Touch”
1st ed:“Encounters with Lord Peter”, 1990
Рассказ
｢Инспектор Слоан｣; ‘Memory Corner’1st ed: ‘Injury Time’, 1994
Рассказ
｢Инспектор Слоан｣; ‘Slight of Hand’1st ed: ‘Second Culprit’, Chatto & Windus, 1993
Рассказ
｢Генри Тайлор｣; ‘Процесс и результат’‘CAUSE AND EFFECTS’
1st ed: ‘A Classic English Crime’ , U.K.: Pavilion, 1990
｢Генри Тайлор｣
НЕВОЗМОЖНОСТЬ: Смерть от отравления во время приема пищи, на котором другие гости ели ту же пищу, что и жертва, и не пострадали.
пер.: Форум ‘Клуб любителей детектива’, скоро; ‘The Hard Sell’1st ed: ‘Injury Time’, 1994
Рассказ
｢Инспектор Слоан｣; ‘One Under the Eight’1st ed: ‘Injury Time’, 1994
Рассказ
｢Инспектор Слоан｣; ‘Bare Essentials’1st ed: ‘Injury Time’, 1994
Рассказ
｢Инспектор Слоан｣; ‘Home is the Hunter’1st ed: ‘Crime Writers' Association Anthology’, Gollancz, 1988
Рассказ
｢Инспектор Слоан｣; ‘Blue Upright’1st ed: ‘Injury Time’, 1994
Рассказ
｢Инспектор Слоан｣; ‘Devilled Dip’1st ed: ‘Injury Time’, 1994
Рассказ
｢Uncollected｣; ‘The Misjudgement of Paris’1st ed: ‘Injury Time’, 1994
Рассказ
｢Инспектор Слоан｣; ‘Her Indoors’1st ed: ‘Injury Time’, 1994
Рассказ
｢Uncollected｣ - ×
ПОДРОБНАЯ ИНФОРМАЦИЯ ВО ВКЛАДКАХ
Спокойный
