Э. Хоч: “Расследования капитана Леопольда”
Добавлено: 02 июл 2012, 20:35Автор Клуб любителей детектива
Подробнее о герое и цикле Подробности о первом издании, переводчике и дате публикации на форуме — в вкладке конкретного рассказа. |  |
-
ВНИМАНИЕ!
Весь материал, представленный на данном форуме, предназначен исключительно для ознакомления. Все права на произведения принадлежат правообладателям (т.е согласно правилам форума он является собственником всего материала, опубликованного на данном ресурсе). Таким образом, форум занимается коллекционированием. Скопировав произведение с нашего форума (в данном случае администрация форума снимает с себя всякую ответственность), вы обязуетесь после прочтения удалить его со своего компьютера. Опубликовав произведение на других ресурсах в сети, вы берете на себя ответственность перед правообладателями.
Публикация материалов с форума возможна только с разрешения администрации. -
“Встреча”
“Reunion” ｢#10｣ Кабинет капитана Леопольда затерялся в дальнем конце третьего этажа грязно-серого мрачного здании полицейского управления, в котором, по-видимому, в силу предназначения, редко бывали какие-либо просители. Зато детективы, работавшие под началом его помощника Флетчера и в значительной степени подражавшие ему, имели возможность там передохнуть, поболтать, а иной раз получить и взыскание. В дни, предшествовавшие выборам, здесь могли появиться местные политики, но в основном просителями были совсем другие люди. Старый стул с потертой прямой спинкой, как правило, занимали подозреваемые в убийстве.
Гарри Толливер не был ни политиком, ни полицейским, а обыкновенным коммерсантом, который делал деньги на продаже электровозов. Почти двадцать пять лет прошло после их последней встречи.
— А ты нисколько не изменился, — произнес Гарри. — Я тебя сразу же узнал.
— Правда, волосы слегка поредели. — Леопольд улыбнулся и предложил собеседнику сигарету.
— Я бросил курить. — Гарри Толливер отказался от сигареты. — Три года назад, когда мне стукнуло сорок. Какую бы чепуху ни мололи газеты, но со временем невольно начинаешь опасаться за свое здоровье.
— При моей работе гораздо большее опасение вызывают ночные прогулки по темным улицам.
— А-а, ты намекаешь на деятельность отряда по борьбе с преступностью? Как же, как же, знаю.
Леопольд улыбнулся, услышав популярную, но весьма далекую от реальности характеристику своей работы.
— На самом деле все обстоит не так. Во-первых, в городе такого отряда нет, а во-вторых, мы занимаемся не просто преступностью как таковой, а особенно опасными деяниями, в основном убийствами. Впрочем, давай не будем об этом. Весьма сложно да и неинтересно. Лучше расскажи о себе. Чем занимаешься? Что привело тебя ко мне?
Интерес Леопольда нетрудно было понять, ведь Толливер никогда не был его другом, даже когда они вместе учились в средней школе.
— Что привело? Круглая дата. Двадцать пять лет.
— Чего? — озадаченно переспросил Леопольд.
— Нашего окончания школы. Недавно я встретился с несколькими бывшими одноклассниками, и мы решили, что стоит организовать встречу всего класса.
— Ах, вот как.
— Ну, конечно. Бесподобная идея, как ты считаешь?
Леопольд попытался вспомнить события минувших двадцати пяти лет, восстановить в памяти некогда известные лица и имена. За эти годы он много путешествовал, учился в колледже вдали от дома, служил в армии, работал полицейским на крайнем Западе, а затем десять лет на Востоке, все время собирался сыграть свадьбу, которая так и не состоялась, и, наконец, будучи уже человеком среднего возраста, капитаном полиции, вернулся в свой родной город, где ему всегда нравилось. Нравился свежий бриз с залива летом и даже сильные снегопады зимой. Возвращение домой делало его не таким одиноким.
— Даже не знаю, — откровенно признался Леопольд.
— Мы решили, что неплохо бы организовать большой пикник в Венецианском парке. Как в старые добрые времена. С женами, детьми и прочим.
— Видишь ли, я не женат. Так что мне не с кем прийти.
— Жаль, конечно, но все равно приходи. Ведь так интересно встретиться со старыми друзьями. Моих, наверное, тоже не будет. Детям сейчас слишком много задают в школе.
— И когда вы собираетесь все это организовать?
— В первую же пятницу нюня, как это было в наш выпускной год.
— Ну что ж. Гарри, я подумаю.
— Черт побери, я хочу, чтобы ты не просто подумал, а помог найти бывших одноклассников.
— Все это хорошо, но у меня очень мало времени.
— Понимаю, но... Кстати, я тут кое-что принес.
Гарри наклонился и достал из своего портфеля толстый альбом со школьными фотографиями.
— Помнишь?
— Да, конечно.
Гарри Толливер с любовью погладил твердую обложку из искусственной кожи с золотым тиснением, несколько потускневшим от времени.
— Д-да... вот это были денечки! Ты только посмотри... Возьми на себя несколько человек и попробуй разыскать их. Черт побери, если другие могут найти, то ты просто обязан! Ты же детектив!
— Н-да... все это так... но...
— Кончай! Берись за дело!
Леопольд посмотрел в его уже немолодые глаза и понял, что отказываться просто бессмысленно.
— Ну хорошо. Может быть, действительно удастся кого-нибудь разыскать.
— Вот и договорились. Почему бы тебе не взять тех, чьи фамилии начинаются на буквы “F” и “G”[1] ? Всего тринадцать человек.
— Хорошо. Ты не мог бы оставить свой альбом? Я не знаю, куда мой подевался.
Толливер неохотно протянул альбом.
— Только береги его, ладно? Мне бы не хотелось, чтобы с ним что-нибудь случилось.
Леопольд кивнул.
— Я перепишу все нужные имена и верну тебе.
— Прекрасно. А ты успеешь найти их? Не забывай, у нас только пять недель.
— Я это помню, Гарри. Не беспокойся.
Толливер встал и пожал ему руку.
— Очень рад был с тобой вновь увидеться после стольких лет, Леопольд.
— Я буду держать тебя в курсе.
— Слушай, а вас не собираются переместить в другое здание? Это же почти разваливается.
— Обращайся к Городскому совету, Гарри. Они, наверное, думают, что у нас и так слишком шикарные условия работы.
После ухода Толливера Леопольд, сидя за столом, какое-то время просматривал школьный альбом. Он вглядывался в некогда знакомые лица, читал приветственные надписи, адресованные Гарри Толливеру. Таким был выпускной класс средней школы имени Джорджа Вашингтона в прекрасный день, как раз накануне войны.
Он стал вспоминать свои школьные годы, и эти воспоминания привели его в уныние...
В течение последующих двух дней Леопольд быстро навел справки об одиннадцати лицах из своего списка. У восьми из них были телефоны, и их номера он занес в свою записную книжку. Адрес девятого, у которого отсутствовал телефон, был в городском справочнике. С помощью Толливера он вышел на координаты двух своих одноклассниц. Одной из них он позвонил в Нью-Йорк и передал приглашение. Каждый телефонный звонок вызывал огромные переживания. Леопольд чувствовал себя стариком, хотя никогда не закрывал глаза на действительность.
Человека, у которого не было телефона, звали Джим Гровс. Проживал он на западной окраине города. Однажды, на закате дня, по дороге домой Леопольд заехал к нему, как раз в тот момент, когда Джим, работавший на ближайшей фабрике, уходил в ночную смену. В свое время Джим Гровс был звездой — полузащитником футбольной команды школы имени Джорджа Вашингтона. Даже Леопольд хорошо это помнил. За прошедшие двадцать пять лет Джим не очень-то изменился.
— Леопольд! Боже, сколько лет, сколько зим!
Они пожали друг другу руки, и Леопольд рассказал о предстоящей встрече одноклассников.
— Она состоится в первую пятницу июня в Венецианском парке. Если ты женат, приходи вместе с женой и детьми.
Джим Гровс внезапно помрачнел.
— Они у ее родителей в Бостоне. Мы уже давно не живем вместе.
— Жаль. Я не знал. Извини.
— После многих лет супружеской жизни она вдруг решила, что вышла замуж за неудачника.
— Но все равно приходи, — настаивал Леопольд, по каким-то еле заметным признакам почувствовав, что Джим опасается этой встречи.
— Конечно. Интересно вновь увидеться с ребятами из команды да и с остальными. Ты всех предупредишь, да?
Леопольд заглянул в список.
— С большинством поддерживает связь Гарри Толливер. Я же разыскал всех из своего списка, кроме двоих. Может быть, тебе что-то о них известно? Это бы в значительной степени ускорило дело.
— Кое кого я видел. А кто тебе нужен?
— Ширли Фазен.
— Ах, вот как. Она вышла замуж за Квейна, нашего старосту. Помнишь его? Чак Квейн. Он, насколько мне известно, закончил колледж и работает инженером. Живут они в своем доме в пригороде.
Леопольд сделал пометки в записной книжке.
— Прекрасно. Потом мне необходимо найти Джорджа Фишера.
Гровс некоторое время молчал, встревожено уставившись на Леопольда.
— Ты что, разве не помнишь? Не помнишь, что с ним случилось? Он же утонул на выпускном вечере, как раз в Венецианском парке.
— А ведь действительно, — протянул Леопольд, удивляясь, как он вообще мог забыть ту страшную ночь. — Ты же знаешь, мы не были близкими друзьями. Я как-то совершенно забыл о том, что произошло. А тут еще его фотография в альбоме.
— Да-да, конечно, — согласился Гровс — У многих альбомы уже утеряны. А помнишь, как мы на вечере их подписывали? Бедный Джордж! Знаешь, мне всегда казалось, что в его смерти что-то не гак. Такое ощущение, что его кто-то специально вытолкнул из лодки.
— Сейчас трудно судить. Это было так давно, — осторожно заметил Леопольд.
— Н-да. Ну ладно, пора на работу. Держи меня в курсе. Я обязательно приду.
— Вот и хорошо.
— Бедный Джордж, — еще раз задумчиво произнес Гровс. — А чем ты занимаешься, Леопольд? Ты всегда был башковит.
— Я служу городу. Джим, — ответил Леопольд, спускаясь по лестнице. — Я — детектив.
Огромный дом Чака в Ширли Квейнов раскинулся на вершине небольшого холма, возвышаясь над невысокими пригородными постройками. Леопольд оценил его стоимость не менее чем в пятьдесят тысяч. Нужно было получше одеться, — подумал он, вылезая из машины.
Квейны с радостью встретили его. Шарли Фазен считалась самой красивой девчонкой в выпускном классе. Глядя на нее, стоящую в дверях, Леопольд вспомнил, что отличительной ее чертой была жизнерадостность. Она оживляла футбольные матчи бурными овациями. Мальчишки устремлялись даже на тоскливые занятия по плаванию, лишь бы взглянуть на Ширли Фазен в купальном костюме. Леопольд был несколько удивлен, узнав, что она вышла замуж за Чака Квейна, которого в выпускном классе избрали старостой, как бы уже тогда поставив на него почать крупного политика. И ему, видимо, удалось добиться немалого. Но Леопольд чувствовал, что не сможет удовлетворить своего любопытства, не переходя рамок приличия.
— Ну, входи, входи, — настаивал Квейн. — Ты, конечно, помнишь Ширли. Ха, ха! — Видимо, он гак шутил. — Выпьем? Что будешь? Скотч, ром, водку? Что скажешь? Мы здесь неплохо устроились. — Лучи заходящего солнца, пробиваясь сквозь окно, осветили его седые волосы, придавая им розоватый оттенок.
Леопольд прошел за ним в гостиную, забитую вещами, — своеобразное свидетельство преуспеяния.
— А у вас тут мило, — заметил он.
— Да, нам тоже нравится. — Квейн зажег сигару, но Леопольду не предложил. — Так как насчет выпить? Или ты на службе?
— Я вижу, вы неплохо осведомлены обо мне.
— Иного быть не может. Каждый раз, когда происходит убийство, в газетах появляется имя капитана Леопольда. Правда, Ширли?
Ширли согласно кивнула и устроилась на подлокотнике кресла, в котором сидел Леопольд. На ней было плотно облегающее оранжевое трикотажное платье, придававшее ее фигуре еще большую свежесть. Леопольд едва сдержался, вспомнив, что ему уже сорок три.
— Вряд ли капитан здесь по делу, — промурлыкала она, — Правда, капитан? Готова поспорить, что он здесь из-за предстоящего большого сборища, о котором рассказывал Гарри Толливер.
— Ну, вот видите, — улыбнулся Леопольд. — Значит, я зря приехал.
— Почему же зря? Н-нет. Выпей чего-нибудь.
— Ну хорошо, — со вздохом произнес он. — Виски с содовой.
Из маленького бара в углу гостиной Чак Квейн достал бутылку виски.
— Хорошая жизнь имеет и свои неудобства. Когда дети подрастают и вас поблизости нет, они всегда стремятся тайком приложиться к спиртному. Впрочем, я сам выкидывал подобные штучки.
— Ты, кажется, работаешь инженером? — спросил Леопольд.
— В наше время это довольно прибыльное дело...
— Послушай, — перебила мужа Ширли, — давай не будем говорить о деньгах. Ведь мы не видели Леопольда двадцать пять лет. Лично я хочу поговорить с ним о предстоящем пикнике.
— Думаю, мне о нем известно не больше того, что вы слышали от Толливера. Он втянул меня в эту авантюру. Предполагается провести встречу там же, где у нас был выпускной вечер — в Венецианском парке.
— Д-да... — проворчал Чак. — Я помню...
— Странно, а я совсем позабыл, что в тот вечер утонул Джордж. Сегодня днем я встретился с Джимом Гровсом, и он напомнил мне о том случае.
— Такие вещи неприятно вспоминать, — сказала Ширли.
— А помните, мы ведь втроем были там, когда это произошло, — произнес Леопольд. — Ты помнишь, как он падал. Чак? Да?
Квейн кивнул.
— Я оказался на месте происшествия чуть ли не через минуту. Возвращался на каноэ к станции. Видимо. Джордж делал то же самое и плыл несколько впереди меня. Как только он завернул за поворот, я услышал резкий крик и всплеск. Он свалился с проклятой лодки и барахтался в воде. Боже, как ужасно!
— Зачем вспоминать об этом? — раздраженно заметила Ширли. — Все были потрясены. И я тоже. Я ведь была помолвлена с Джорджем.
— Ты, кажется, помогала его вытаскивать, да? — спросил Леопольд.
Она кивнула.
— Как раз перед этим случаем несколько человек купались. Я была еще в купальнике. Мы услышали, как Чак позвал на помощь, и бросились к реке. Уже стемнело. Чак крикнул, что лодка Джорджа перевернулась и накрыла его. Мы всей толпой кинулись в реку и стали нырять, пока в конце концов не вытащили тело Джорджа. Но было уже слишком поздно.
Пока она рассказывала, в памяти Леопольда все ярче всплывали различные детали. Сам он плавал плохо, а чернота воды в тот вечер была просто пугающей. Но он вспомнил, как вбежал на пешеходный мостик, прямо над местом трагедии, как внизу, когда Ширли и кто-то еще вытаскивали Джорджа на травянистый берег протоки, играли отблески света от фонариков на воде. Именно за протоки и пешеходные мостики парк получил название Венецианского. Прекрасное место для отдыха и катания на каноэ — своеобразный кусочек Венеции в штате Нью-Йорк. Глубина протоков была не более шести-семи футов. Совсем ничего, но в тот вечер она оказалась роковой для Джорджа Фишера. Целый час его пытались привести в чувство, пока не поняли, что все напрасно. Он был мертв. Внезапная трагедия прервала выпускной вечер.
— Кто тебе помогал его вытаскивать? — спросил Леопольд.
— Кажется, Джим Гровс.
Леопольд кивнул.
— Видимо, так. Правда, при нашей сегодняшней встрече он не говорил об этом.
— А о чем он вообще говорил? — поинтересовался Чак Квейн.
— Да ни о чем особенно. Правда, он сказал, что ему всегда казалось, будто в смерти Джорджа что-то не так.
— Ты что, — рассмеялась Ширли Квейн, — собираешься завести дело об убийстве? После стольких лет? Да, капитан?
— Вряд ли, — с уклончивой улыбкой ответил Леопольд.
Чак уставился на кончик своей сигары.
— Уже поздно, — тихо произнес он, — Прошло четверть века.
— По делам об убийствах срока давности нет, если ты это имеешь в виду.
— Слушайте, давайте найдем более веселую тему для разговора, — вмешалась Ширли. — Как насчет того, чтобы еще вылить, капитан?
— Нет, нет, хватит. Мне действительно пора идти. Я совсем не собирался вести разговоры на профессиональные темы. Просто хотел сообщить вам о встрече.
— Тебе не кажется, что при сложившихся обстоятельствах Венецианский парк не совсем удобное место для ее проведения? — заметил Чак.
Леопольд поднялся с места.
— Я поговорю об этом с Гарри Толливером. Он ведь тоже мог забыть о Фишере.
— Кажется, все забыли о нем.
Леопольд кивнул.
— Все, кроме Джима Гровса. Он еще помнит.
Тем же вечером, чуть позже, Леопольд позвонил Гарри Толливеру домой. Тот был таким жизнерадостным, как будто только что выпил.
— Привет, дружище! Как дела? Ты всех нашел?
— Всех, кроме Джорджа Фишера. Он мертв.
— Джордж... Ах да, конечно. Я совсем не подумал, что его имя в твоем списке.
— Гарри?
— Да?
— А тебе не кажется, что нам следовало бы провести встречу где-нибудь в другом месте? Венецианский парк может навеять неприятные воспоминания.
— Почему? Что ты имеешь в виду?
— Фишера.
— Все давно забыли об этом.
— Некоторые не забыли. Более того, кое-кто думает, что его смерть была совсем не несчастным случаем.
— Что? О Боже, Леопольд, перестань! Выбрось все это из головы! Я просил тебя обзвонить одноклассников и сообщить им о встрече, вот и все!
— Извини. — Леопольд повесил трубку, зажег сигарету и долго сидел, уставившись на узорчатое стекло в двери своего кабинета. Так что же это все-таки было? Может, не стоило разыгрывать перед одноклассниками детектива? Уже не маленький! Сорок три года! Пора обо всем забыть!
Но на следующий день он вновь пошел к Джиму Гровсу.
— Привет! — Гровс мигал сонными глазами, открывая дверь. — Мы не виделись с тобой целых двадцать пять лет, а тут вдруг на тебе — два дня подряд!
— Извини, что вновь беспокою тебя, — сказал Леопольд.
— Давай заходи. У меня в холодильнике есть пара бутылок пива.
— Нет, спасибо. Вот о чем я хотел тебя спросить. Джим. Вчера ты что-то говорил о смерти Джорджа Фишера. Что его, возможно, кто-то вытолкнул из лодки. Почему ты так думаешь?
— Ты решил взяться за это дело через четверть века? Разгадать его?
— Если, конечно, есть, что разгадывать. Ведь все произошло так давно.
— Разгадывать-то есть что, это уж точно. Хотя Фишер не принадлежал к числу отличных пловцов, но проклятая протока была всего лишь десять футов шириной!
— А глубиной?
— Футов шесть. Ведь он мог просто выйти из нее!
— Но не вышел.
— Вот именно, черт побери! Потому что кто-то вытолкнул его из каноэ.
— Кто-то из купавшихся?
— Или человек, который был в другом каноэ, — заметил Гровс.
Леопольд зажег сигарету.
— У тебя хорошая память. Что ты еще помнишь? Кто еще катался на каноэ в тот вечер?
— Квейн. Чак следовал прямо за Фишером, когда это произошло.
— Они были друзьями?
— Вряд ли. — Джим на секунду исчез на кухне и вернулся с запотевшей бутылкой пива. — Оба пылали страстью к Ширли Фазен, этой поклоннице футбольных матчей. Сложена она была, что надо.
— Если не ошибаюсь, все были неравнодушны к ней.
— Да, возможно. Даже я какое-то время.
— В тот день Джордж был с Ширли?
— Недолго. У него тогда была и другая подружка. Мардж Алгуард. Может, помнишь?
— Очень смутно. Невысокая девчонка с темными волосами?
— Да.
— И чем она занимается сейчас?
— Недавно я видел ее в городе. Мардж работает в одном универсаме. Похоже, она не замужем. Видимо, никогда и не была.
— Огромное спасибо, Джим. У тебя великолепная память.
— Послушай, а помнишь тот матч с тех.колледжем?
— Помню, Джим, помню. Но об этом поговорим как-нибудь в другой раз. Ты не опоздаешь на работу?
— Что? Ах да, уже темнеет. — Он допил пиво. — Скоро увидимся. В нюне, если не раньше.
— Конечно.
Уходя, Леопольд с сожалением подумал о том, какой груз нес на себе Джим Гровс, не забывающий о некогда прекрасных днях своей молодости.
Имени Мардж Алгуард не было в списке Леопольда, но он все-таки решил с ней встретиться и разыскал ее в самом большом универсаме города, в кондитерском отделе. Она стояла за прилавком к насыпала разноцветные леденцы в маленькие пластиковые пакетики. Прошло уже несколько недель после Пасхи, и Леопольд решил, что это остатки непроданного товара. Интересно, подумал он, а есть ли у них шоколадные зайцы?
— Извините. Мисс Алгуард?
— Да. — Улыбка ее была по-прежнему милой.
— Знаете, столько лет прошло, что вы меня, возможно, не помните. Меня зовут Леопольд. Мы с вами вместе учились в средней школе.
— Конечно, я вас помню, — произнесла она с просветлевшим лицом. — Как ваши дела?
— Прекрасно. Я хотел бы поговорить с вами, если это возможно. Во время вашего перерыва. Скажем, на обед. А может, вы позволите себе чашку кофе?
— Я — заведующая этим отделом, — ответила она и с улыбкой махнула рукой одной из девушек. — Буду рада выпить с вами кофе. Я так редко вижу старых знакомых.
Сидя в ярком, но безвкусном ресторане магазина, они вспоминали старые времена, общих знакомых. Наконец, после изрядного количества случайных вопросов, Леопольд спросил:
— Вы помните Джорджа Фишера? Того парня, который утонул в выпускной вечер?
— О да, Джордж Фишер, — Ее глаза, казалось, внезапно затуманились.
— Я часто вспоминаю тот день, пытаясь понять, что же произошло на самом деле. Вы ведь были с Джорджем, да?
— Но не в тот момент, когда он утонул.
— Нет, нет, раньше.
— Да, это так. Трудно все вспомнить. В следующем месяце исполняется ровно двадцать пять лет с того дня. Знаете, Гарри Толливер недавно приглашал меня на встречу класса.
— Знаю.
— Так вот, в тот день я почти все время была с Джорджем. Помню, как он взял на прокат каноэ, как мы катались по всему парку, По многочисленным речкам и потокам, под мостиками, в тени ветвистых деревьев.
— А что было потом?
— О, точно не помню. Некоторое время мы отдыхали на берегу. Помню, какая восхитительная была трава. Такая мягкая. Зачем стемнело, и он сказал, что каноэ нужно вернуть на станцию. Больше я его живым не видела. Чуть позже раздался крик, я подбежала к протоке и увидела, как его пытаются откачать. Это было просто ужасно.
Леопольд решил оставить ее в покое, но его волновал еще один вопрос.
— Когда... когда вы были на берегу, вы целовались?
— Что?! — Ее затуманенные глаза вдруг зажглись яростным огнем. — Почему вы задаете мне такие вопросы?
— Просто хочу разобраться в смерти Фишера.
— Вы что, полицейский?
— Это неофициальное расследование, — быстро произнес капитан, но понял, что, увлекшись вопросами, совершил ошибку. Мардж Алгуард замкнулась, молча допила кофе и, едва попрощавшись, заторопилась к себе в отдел.
Леопольд вздохнул и заказал еще чашку кофе. Нужно обо всем забыть. Ничего хорошего из его попыток не получится. Своими разговорами он бередил душу, вызывал тяжелые воспоминания, которые лучше предать окончательному забвению. Он — детектив, и он мог видеть зло там, где его и в помине не было.
Тем же вечером Леопольду позвонил встревоженный Гарри Толливер.
— Леопольд, черт побери, что ты делаешь?
— Ты о чем?
— Прекрасно знаешь. Я говорю о Джордже Фишере. Ты уже всем испортил настроение.
— Вот как? Кому именно?
— Например, Мардж Алгуард. Узнав, что ты из полиции, она до смерти перепугалась. О чем ты ее хотя бы спрашивал?
— Да, собственно, ни о чем.
— Ее имени не было в твоем списке. Какого же черта ты пытаешься все испортить? Что хочешь узнать?
— Только правду.
— Через двадцать пять лет не осталось никакой правды, одни только воспоминания. Перестань беспокоить людей. Перестань беспокоить меня.
— Тебя?
— Я хочу, чтобы эта встреча удалась. Неужели думаешь, что люди придут, если узнают, что ты проводишь расследование убийства?
— Об убийстве до сих пор никто и не заикался...
— Слушай, забудь все, что я просил сделать в связи с этой встречей. Забудь все, ладно?
— Я не могу согласиться с гобой. Воспоминания все равно останутся.
Толливер в ярости бросил трубку.
Леопольд чувствовал себя виноватым как перед ним, так и перед другими. Но события вышли из-под его контроля. Он чувствовал, что колеса закрутились, и надо только ждать, пока они сами не остановятся.
Ночью Леопольду спалось плохо. При первых же лучах солнца он проснулся в холодном поту. Ему снилось, что он вновь находится в Венецианском парке, стоит на каменном мостике над протокой, вцепившись во влажный парапет, и наблюдает за происходящим внизу. Ширли Квейн, тогда еще Ширли Фазен, в узком купальнике, выгодно подчеркивавшем ее фигуру, пытается вытащить из воды безвольное, обмякшее тело. Ей помогает Джим Гровс. Его одежда промокла насквозь, а ботинки, видимо, затерялись где-то в воде. Внезапно Леопольд вздрогнул. А ведь Джим Гровс, несмотря на всю свою замечательную память, в разговоре с ним даже не заикнулся о том, что помогал вытаскивать из воды тело Фишера. Почему? Может, он молчал потому, что его об этом не спрашивали?
Леопольд вскочил с кровати и быстро оделся. Он спешил к себе в управление. Ему хотелось убежать от мыслей, от воспоминаний. Придя на работу и усевшись за стол, он сразу же вызвал к себе Флетчера и попросил его представить сводку о происшествиях за ночь.
— Она пока еще не готова, — ответил Флетчер. — А что за спешка? Что-нибудь случилось?
— Даже не знаю. Есть что-нибудь новенькое о вчерашнем ограблении ювелирного?
— О, с этим нам просто повезло. — Флетчер улыбнулся во весь рот. — Птенчик, которого мы взяли, в конце концов раскололся и во всем признался.
— Ну и что он сделал с бриллиантовыми кольцами?
— Мы бы до этого никогда не додумались! Оказывается, в том же здании, в одной из контор, работает его подружка, которая в день совершения преступления ровно в три часа пошла пить кофе. Во время ее отсутствия он ограбил магазин, и, когда она возвращалась обратно, держа в руке стаканчик кофе, он, пробегая мимо нее, бросил кольца в этот стаканчик и был таков. Все проделано просто безукоризненно.
— Не совсем, — возразил Леопольд.
— Что не совсем?
— Не совсем безукоризненно, — повторил капитан. — Вы же все-таки схватили его.
— Да, но если б он не заговорил, мы бы никогда сами не додумались, как совершено преступление.
Леопольд нахмурился.
— Знаете, Флетчер, у криминалистов безукоризненные преступления иногда становятся навязчивой идеей. Похоже, со мной произошло то же самое.
— Что вы хотите этим сказать, капитан?
— Четверть века назад во время выпускного вечера утонул восемнадцатилетний школьник. Все произошло у меня на глазах. Теперь я думаю: а не был ли тот парень убит?
— Послушайте, капитан, забудьте об этом. Стоит ли тратить время на события такой данности, когда каждый день совершается масса новых преступлений?
Леопольд вздохнул и, повернувшись на стуле, посмотрел в окно. Были первые дни мая — его любимое время года, когда оживающая вновь земля стремится как можно быстрее сбросить скрипучие оковы зимы. Но, похоже, сегодня погода действовала на него угнетающе.
— Флетчер, я с уважением отношусь к вашему мнению, но последовать вашему совету не могу. Сходите в архив и постарайтесь откопать все, что имеется по этому делу. Хорошо?
— Когда это произошло?
— В следующем месяце исполняется ровно двадцать пять лет. В архиве наверняка найдутся какие-нибудь материалы. Мальчишку звали Джордж Фишер. Он был выпускником средней школы имени Джорджа Вашингтона.
— Скорее всего эти материалы свалены в подвале.
— Постарайтесь все-таки найти их, — сказал Леопольд. — Может быть, что-нибудь и подвернется.
Флетчер отсутствовал добрых полчаса. Когда он вернулся, брови его были запорошены пылью. Он рухнул на стул с прямой спинкой, стоявший перед столом Леопольда, и сдул еще большее облако пыли с тонкой папки.
— Надеюсь, теперь вы довольны, капитан?
Леопольд едва улыбнулся.
— Вряд ли я сегодня могу быть чем-нибудь довольным. Ладно, что же у нас есть?
— Кто его знает? Надеюсь, бумага не рассыпалась в прах. Сколько было разговоров о том, что необходимо микрофильмировать все старые материалы.
— Ну, это сделают лишь тогда, когда нам выделят новое здание. Никак не раньше, — заметил Леопольд,
Увидев старые отчеты, он внезапно почувствовал волнение, как будто вернулось его прошлое. Наверняка, подумал он, на этих страницах встречается и мое имя.
— Ну, и много вы раскопали. Флетчер?
— Да нет. Вот заключение о вскрытии, показания некоторых школьников, выводы следователя.
— Следователя? — Леопольд выпрямился на стуле. — А при чем тут следователь?
— Не знаю. Видимо, вначале что-то показалось подозрительным.
— Н—да. Каково заключение патологоанатома?
— Смерть в результате асфиксии. Ничего необычного.
— На теле были какие-нибудь следы?
— Никаких. Несколько волос вырвано, видимо, когда вытаскивали утопленника из воды.
— Там есть показания Чака Квейна?
Флетчер полистал бумаги.
— Да, есть... Он находился в каноэ, футах в ста позади лодки Фишера. Было очень темно. Квейн заявил, что еще раньше видел в его лодке девочку по имени Мардж Алгуард.
Леопольд кивнул.
— Как Фишер оказался в воде?
— Квейн утверждал, что не видел, как это произошло. Когда лодка Фишера скрылась за поворотом, раздался его крик, и послышался всплеск. Добравшись до места происшествия. Квейн увидел, как Фишер барахтается в воде. Квейн не умел плавать и в растерянности не знал, что делать. Он позвал на помощь, прибежало несколько человек. К этому времени Фишер, по всей видимости, порядочно наглотался и скрылся под водой. Несколько минут спустя Ширли Фазен и Джим Гровс нашли его, вытащили на берег и стали делать ему искусственное дыхание, но было уже слишком поздно.
— Так, а что говорится в показаниях других свидетелей?
— Сейчас посмотрим... Ширли Фазен утверждала, что, будучи единственной из всех в купальнике, быстро добежала до протоки и бросилась в воду, но никак не могла найти Фишера. Почти мгновенно к ней присоединился Гровс, который нырнул прямо в одежде и помог вытащить Фишера.
— А что говорил Гровс?
— Почти то же самое. Он заявил, что ранее, в тот же вечер, купался вместе с Ширли Фазен в соседнем пруду, примерно в ста ярдах от протоки. Затем вылез из воды, обсох и оделся, а Ширли продолжала плавать. Потом он услышал, как Квейн зовет на помощь, и побежал к протоке. Ширли была уже там. С ее помощью он нашел тело Фишера и вытащил его на берег.
— Где-нибудь упоминается имя Мардж Алгуард?
— Да. В показаниях Квейна.
— Э... Может быть, еще где-нибудь?
— Есть еще ее личное заявление, очень короткое. Она показала, что чуть раньше каталась вместе с Фишером.
— Хорошо. А как насчет Гарри Толливера?
Флетчер просмотрел оставшиеся бумаги.
— Больше ничего нет. Только заключение следователя.
— Наверное, там немало интересного?
— Как сказать. Он лишь установил, что Фишер стоял в каноэ, потерял равновесие и упал в воду. Вот и все.
— А почему он стоял?
Флетчер пожал плечами.
— Не знаю. — Он вытащил из пачки сигарету и закурил. — Я никак не могу понять, капитан, почему вы так уверены, что это убийство?
— Я не уверен, но у меня могут возникать сомнения. Разве не так?
— Но прошло столько времени!
— Убийство, когда бы оно ни произошло, всегда остается убийством!
Флетчер ничего не сказал, лишь молча смотрел на голубоватые клубы дыма, уносящиеся в грязное окно.
Леопольд нахмурился. Сейчас он думал совершенно об ином.
Накануне вечером он еще раз побывал в универсаме, в котором работала Мардж Алгуард. Дождавшись, пока она закоптит обслуживать троих ребятишек, сделал шаг вперед и оказался прямо у нее перед глазами.
— Опять вы, — процедила Мардж сквозь плотно сжатые губы. — Сегодня я не хочу кофе. Благодарю.
— У меня к вам один единственный вопрос.
— Разве вы мало задавали мне вопросов?
— Может быть, и немало, но кое-что спросить еще нужно. В тот трагический день в парке вы не ссорились с Фишером?
— Послушай, — прошипела она, вплотную приблизившись к нему. — Убирайся отсюда! Убирайся вместе со своими грязными вопросами! Удовольствия я тебе не доставлю! Видимо, ты так и не научился обращаться с женщинами.
— Мардж...
— Нет, в тот день я с Джорджем не ссорилась. Это был самый счастливый день в моей жизни. Как бы ты ни старался, тебе не облить его грязью. Я уже немолода и. может быть, не все помню, но Джорджа Фишера я никогда не забуду.
— Извини, — произнес Леопольд. — Я больше не буду тревожить тебя.
Капитан удалился, думая о том, сколько беспокойства и неприятностей приносят людям его вопросы. Возможно, после стольких лет они уже не имеют никакого значения.
Была ясная ночь. Светила яркая луна. Когда Леопольд входил в свой дом, в него едва не угодил кирпич, упавший с крыши. Возможно, его сдул ветер, но ветра не было. Выхватив пистолет, Леопольд поспешил на крышу, но там никого не оказалось. Далеко внизу, за пределами досягаемости выстрела, он увидел бегущего по дорожке мужчину, который вскоре скрылся за углом. Остаток ночи Леопольд проспал с пистолетом под подушкой, чего с ним никогда раньше не случалось.
На рассвете Флетчер и Леопольд в машине без номера[2] подъехали к Венецианскому парку, едва не столкнувшись с группой подростков на велосипедах.
— Уберите всех прочь, — недовольным голосом приказал Флетчер постовому полицейскому, — Нашли место, где гулять.
Леопольд, задумчиво покуривая старую трубку, которую утром откопал в комоде, наблюдал за велосипедистами, пока они не исчезли из виду.
— Зря вы так, — заметил он. — Парки для этого и существуют.
— Может быть, но не этот. Здесь либо любовью занимаются, либо пришивают кого-нибудь.
Детективы проехали через каменный мостик над одним из каналов, и Леопольд попросил Флетчера остановиться.
— Это произошло где-то здесь, я уверен. Пруд еще существует.
— Если мне не изменяет память, вы говорили о пешеходном мостике.
— Все верно. Тогда был пешеходный, но времена меняются, — Он открыл дверцу и вылез из машины. – Флетчер, давайте-ка немножко пройдемся. Сегодня такой чудесный день!
Детектив вышел из машины и пошел рядом с Леопольдом.
— Капитан, вы действительно думаете, что вчера кто-то из них пытался убить вас?
— Трудно сказать. За всю свою жизнь я приобрел немало врагов. Но нужно учесть, что последнюю неделю я занимался только этим делом.
Это обстоятельство тоже его очень беспокоило. Стоит ли столько времени тратить на смерть Джорджа? Ведь за минувшую неделю произошло два убийства. Не был ли он в конце концов просто жертвой времени и обстоятельств?
Флетчер закурил сигарету.
— Сегодня мои ребята осмотрели крышу, но ничего не нашли, даже старого окурка.
Когда полицейские пересекли посыпанную гравием дорожку, которая шла от пруда к узкому каменному мостику через протоку, Леопольд почувствовал неожиданное волнение.
— Это было здесь. Флетчер. Я уверен.
Давние события предстали перед ним, как будто произошли только накануне. Действительно, тот самый мостик, с которого он когда-то следил за происходившей трагедией. За четверть века покрытие его от ног пешеходов и колес велосипедов значительно поизносилось.
Леопольд остановился в центре мостика, а Флетчер, вытащив из кармана двенадцатифутовую рулетку, один конец которой протянул капитану, по заросшему травой берегу устремился вниз, к краю воды.
— Так, все ясно. От моста до уровня воды девять футов.
— А сколько до дна? Какова видимость?
Флетчер вытянулся над водой, ухватившись одной рукой за выступающий камень мостика.
— Думаю, чуть меньше шести футов. Скорее всего пять футов
десять дюймов.
Леопольд кивнул.
— Выходит, если он стоял в лодке, то мог спокойно удариться головой и опрокинуться назад.
— А кто стоял в лодке?
— Утопленник. Кстати, вы разыскали следователя, который сделал столь оригинальное заключение?
Флетчер кивнул.
— Семь лет назад он вышел в отставку и уехал во Флориду. Пару лет назад умер.
— Наверняка он ничего бы и не вспомнил. Для него это был просто утопленник. Флетчер, посмотрите, какова здесь глубина.
Детектив полностью размотал рулетку и с большим трудом смог коснуться ею дна.
— Что-то около шести футов, — произнес он наконец, произведя быстрые расчеты. — Что ж, достаточно глубоко. Можно и утонуть.
— Фишер был очень высоким. Примерно такого же роста. Возникает вопрос: почему он просто не вышел на берег? Достаточно было сделать несколько шагов.
— В темноте он запаниковал. Такое бывает, вы же знаете. А может быть, тогда было значительно глубже?
Леопольд покачал головой.
— Нет. вряд ли. Весной вода в протоках действительно поднимается, но к лету уровень воды падает. В июне мельче, чем сейчас.
— А может быть, как вы сказали, он просто ударился головой и упал, потеряв сознание?
— Вскрытие не обнаружило никаких следов на его голове. Потом Чак Квейн утверждал, что он барахтался в воде. Следовательно, сознания не терял.
— Хорошо. Что же тогда произошло?
Леопольд провел рукой по каменным перилам моста, пытаясь вспомнить события далекого прошлого.
— Флетчер, послушайте, у вас в машине есть что-нибудь большое?
— А?
— Ну, что-то большое и тяжелое? Слушайте, тащите сюда запасное колесо. Быстро!
Недоумевающий Флетчер мгновенно вернулся, катя колесо перед собой.
— Капитан, это именно то, что вам нужно?
— Да, да. Думаю, подойдет, — с улыбкой произнес Леопольд, поднимая колесо на каменные перила. — Или, может быть, вы сами хотите нырнуть туда?
— Нет уж, благодарю вас, капитан. Скажите лучше, что вы собираетесь делать?
— Хочу кое-что выяснить, Флетчер, — ответил Леопольд, бросив колесо вниз и наблюдая за тем, как расходятся круги по воде. — Попробуйте выудить его оттуда, и мы еще раз попробуем.
Флетчер сломал толстую ветку с дерева и с ее помощью притянул колесо к берегу.
— Надеюсь, вы знаете, что делаете.
Леопольд выбил трубку о камень, пока Флетчер возился внизу.
— Интересно посмотреть на их лица после стольких лет, — задумчиво произнес он, — Забавно, как развела нас судьба. В те далекие дни даже и не подозревал, что мы такие разные. Я стал детективом, Гарри Толливер — коммерсантом, Гровс — рабочим. Мардж Алгуард — служащей, Ширли вышла замуж за Мака Квейна, преуспевающего инженера.
— А Фишер мертв.
— Да, Фишер мертв. Такова, к сожалению, жизнь. Некоторые добиваются успеха, а некоторые нет. — Леопольд еще раз бросил колесо в воду. Всплеск был такой же, как раньше.
— Вы удовлетворены, капитан?
— Да. Я просто хотел посмотреть, может ли при сильном всплеске вода попасть на перила. Теперь вижу: нет, не может.
— Ну и что это доказывает?
Леопольд молча пожал плечами. Слишком рано давать ответ, хотя и прошло почти четверть века.
Вечером того же дня ему вновь позвонил Гарри Толливер, который был взвинчен еще больше, чем в прошлый раз.
— Слушай, Леопольд, — начал он, даже не поздоровавшись, — некоторые из нас хотели бы с тобой сегодня встретиться и поговорить.
— Где?
— У Чака Квейна. Мы желаем знать, что у тебя на уме.
— Хорошо. Я приду. Во сколько?
— После восьми.
В восемь тридцать вечера Леопольд въехал в ворота дома Квейна и был поражен, увидев, что во дворе стоит только один автомобиль. Как выяснилось, многие уже успели разойтись, остались только Квейны, Толливер и Мардж Алгуард. Все сидели с мрачным выражением лица. Ширли Квейн, в том же оранжевом платье, принесла ему мартини, который, честно говоря, Леопольду был совершенно не нужен. Он уселся напротив Мардж на неудобный, обитый пурпурной тканью стул и подумал: “Наверное, нынче считается крайне модным пить по вечерам мартини”.
— И это все, кто пришел? — спросил он.
— Я просил также зайти Джима Гровса, — пробормотал Толливер, — но он сегодня работает.
Вспомнив о том, что Гровс работает по ночам, Леопольд поинтересовался, что тот делал накануне вечером, хотя, по правде говоря, особой нужды в этом вопросе не было. Он уже знал, кто пытался убить его.
— Ну так что у нас за проблема? — спросил Леопольд.
— Я думаю, ты прекрасно знаешь, что проблема у нас только одна – ты, — ответил Чак Квейн, чувствуя, что не вполне удачно пошутил. — Мардж заявила, что не придет на встречу, поскольку ты задаешь ей дурацкие вопросы.
— Вот как?
— Я же говорил тебе: оставь ее в покое, — вмешался Толливер.
— Я и хотел это сделать, но потом изменил решение.
— Ты действительно думаешь, что Джордж Фишер был убит? — спросила Ширли Квейн, вернувшаяся из кухни с очередными коктейлями.
— Да, думаю. И знаю, что полиция тогда уже что-то подозревала, но оказалась не в состоянии этого доказать.
— А ты сможешь? — спросил Толливер.
— Не знаю.
— Но намерен продолжать дурацкое расследование. — Квейн встал со стула и начал расхаживать по комнате, напоминая тигра в клетке, нетерпеливо ожидающего пищу.
— Да, намерен продолжать, — согласился Леопольд. — Я поеду в Венецианский парк, чтобы попытаться восстановить события того вечера.
— Ночью? — с удивлением спросила Ширли Квейн.
— Но тогда ведь тоже все произошло ночью, — сымпровизировал Леопольд. Слова его вылетали прежде, чем он успевал их осмыслить. Но все шло так, как нужно. Он достаточно прозрачно намекал одному из них: приходи, и ты получишь меня.
Если он ошибся, если это все-таки был Джим Гровс, хуже от этих слов не будет. Капитан спокойно допил свой бокал и двинулся к выходу.
— Подожди минуту! — попросил Гарри Толливер. — Мы так ничего и не решили. Что же будем делать со встречей?
— Меня можете вычеркнуть, — заявила Мардж.
— Теперь видишь? — взмолился Толливер, обращаясь к Леопольду. — Если будешь продолжать, никто не придет.
— Мне очень жаль, — ответил капитан.
И ему действительно было очень жаль, но не самой встречи, а Гарри Толливера.
Около часа Леопольд стоял на мосту, опираясь на прохладные каменные перила. Курил и ждал, когда смерть подойдет к нему и попытается взять с собой. Он был абсолютно уверен, что его противник сделает еще одну попытку. Но время шло, и уверенность его стала иссякать. Может, этому человеку не удается незаметно уйти от Квейнов? А может быть, произошла ошибка, и убийца все-таки Джим Гровс? Или вообще незнакомый человек?
Второй час ожидания приближался к концу. Леопольд выбил из трубки пепел и собрался уходить. В этот момент у него по коже побежали мурашки: футах в двадцати от себя, под деревом, он заметил темную фигуру.
— Эй, ты там, привет! — воскликнул капитан. — Я жду тебя.
Из тени появился Чак Квейн. Бледный лунный свет упал на его лицо.
— Ты знал, что я приду?
— Конечно.
— На этот раз я взял пистолет, — заявил Квейн. Капитан увидел блеск оружия в лунном свете.
— Конечно, лучше, чем кирпич, но вряд ли он тебе понадобится.
— Почему ты так думаешь?
— Да потому, что не ты убийца. Потому что, убив меня, легче тебе не станет и так же трудно будет скрывать тайну своей жены. Ведь Ширли убила Джорджа Фишера, разве не так?
Чак Квейн даже не заметил, как Леопольд дал сигнал Флетчеру выйти из засады. Он внезапно обмяк, как будто душа его отлетела от тела, и спокойно, без всякого сопротивления, отдал пистолет.
— Пошли в машину, — сказал Леопольд. — Там и поговорим.
— Как вы узнали о Ширли? Как?
Когда они подошли к машине, Леопольд дал знак Флетчеру включить магнитофон. Позднее они смогут запротоколировать показания Квейна и получить его подпись.
— Я думаю, здесь помогли воспоминания. Воспоминания и размышления. Фишер не смог бы так быстро утонуть в мелкой протоке, даже если бы был без сознания. Удариться он тоже не мог. На голове не было никаких следов. Кроме того, сознания он не терял. Ты же сам говорил, что он барахтался в воде. Возникает вопрос: что же еще могло произойти? Ответ может быть только один: кто-то держал его под водой.
Чак Квейн задрожал.
— И это после стольких лет! — тихо пролепетал он.
— Далее: были ли какие-нибудь факты, подтверждающие эту версию? — продолжал Леопольд, не слушая его. — Да, были. У Фишера вырвано несколько волос. Весь вечер он провел с Мардж Алгуард, но они не ссорились. Конечно, волосы могли вырвать, когда вытаскивали его из воды, но лично я в этом сомневаюсь. Скорее всего убийца держал Фишера за волосы под водой, пока тот не утонул. Кто мог это сделать? Тут я вспомнил, что Ширли Фазен была девчонкой Фишера, хотя тот почти весь выпускной вечер провел с Мардж. Это могло послужить мотивом.
Флетчер заерзал на заднем сидение машины и закурил сигарету.
— Когда я попытался мысленно восстановить действия Ширли в тот вечер, то столкнулся со странными вещами. Она плавала вместе с Джимом Гровсом в пруду. Затем он вылез из воды и оделся. Совершенно очевидно, что никто не видел, как Ширли вышла из пруда и как она оказалась в протоке, рядом с Фишером. Кстати, Чак, ты мог это видеть, ведь ты плыл в каноэ следом за Фишером. И потом. Если кто-то держал голову Фишера под водой, пока он не утонул, им мог быть только один из спасателей. Или Ширли Фазен, или Джим Гровс.
— Почему? — выдавил из себя Чак.
— Потому что убийца должен был промокнуть насквозь, а промокли только они. Ширли единственная была в купальнике. Затем я еще кое-что припомнил из событий того вечера. Когда я стоял на мостике и наблюдал, как вытаскивают Фишера, я обратил внимание на то, что перила моста мокрые. Не влажные, а именно мокрые. Дождя в тот день не было. Светила луна, на небе почти не было облаков. А возня с Фишером не могла вызвать всплесков такой высоты. Перила были мокрыми, потому что убийца забрался на них перед тем, как спрыгнуть на голову ничего не подозревающего Джорджа Фишера, когда тот проплывал под мостом. Но Джим Гровс только что оделся в сухую одежду. Все остальные тоже были в сухой одежде, за исключением Ширли, которая все еще была в купальнике и, видимо, только что пришла с пруда. Именно она могла оставить мокрые следы на перилах моста, перед тем как прыгнуть на голову Фишера.
— На самом деле все было не так, — со стоном произнес Чак Квейн. — Ширли не собиралась делать ничего плохого. Она увидела, что он на каноэ направляется к лодочной станции, в темноте бросилась к мостику, села на его перила и болтала ногами, ожидая, когда он подплывет. Когда Джордж появился, они обменялись парой фраз — она спросила о Мардж Алгуард, он что-то ответил, и эти слова привели Ширли в ярость. Кажется, он сказал, что Мардж лучше обнимается. Что-то вроде этого. Ширли только... только спрыгнула на него. Не думаю, что она действительно хотела его убить.
Леопольд печально вздохнул. Разговор с Чаком мог состояться еще четверть века назад.
— И ты, Чак. подплывая, видел все это. И хранил ее тайну все эти годы! Только поэтому она вышла за тебя замуж, да? Ты шантажировал ее, вынуждая к замужеству?
Но этот вопрос навсегда остался без ответа. Мысли Чака унеслись в далекое прошлое, к событиям двадцатипятилетней давности.
— Она не рассчитала сил, — произнес он тихо, скорее просто для себя. — Ширли чувствовала себя в воде, как рыба. Она не понимала, что в воде Фишер просто беспомощен.
— Мы должны поговорить с ней.
— Что вы намереваетесь делать?
— Не знаю. Пока не знаю.
Капитан прекрасно понимал, что доказать практически ничего невозможно. Кто сможет вспомнить, что делала Ширли в воде в тот вечер? Кто сможет утверждать, учитывая неразбериху действий в темноте, кем она была на самом деле: убийцей или спасателем? У Леопольда имелись только показания Чака Квейна, который так долго хранил ее тайну, что чуть сам не стал убийцей.
Если бы эту историю придумал писатель, он скорее всего завершил бы ее самоубийством Ширли. Но когда Леопольд и Чак поднялись в дом Квейнов, к ним по лестнице спустилась сорокатрехлетняя женщина, измученная, внезапно постаревшая, как будто один взгляд на капитана полиции сказал ей все, что следует знать.
— Кто-то из малышей плакал, — спокойно произнесла она. — Видимо, ему приснился кошмар. 1sted: “The Saint Detective Magazine” (UK), Feb 1964; ▣ Перевод: C. Шпак, журнал “Смена”, 1995 г. ｢№7｣ ▣ Публикация на форуме: 02.07.2012 г. -
“Рождество для полицейских”
“Christmas Is For Cops” ｢#24｣ — Идете на рождественскую вечеринку, капитан? — спросил Флетчер с порога.
Капитан Леопольд посмотрел на свой заваленный бумагами стол. Флетчер теперь лейтенант в новом реорганизованном отделе насильственных преступлений, и они больше не работают вместе, как когда-то.
— Да, я буду там, — ответил Леопольд. — Меня пригласили на ней выступить.
Флетчер рассмеялся.
— Никто не выступает на рождественской вечеринке, капитан. Туда приходят просто выпить.
— Ну, а в этом году вы услышите мою речь.
— Что ж, удачи!
— Ваша жена помогает с оформлением зала в этом году?
— Я полагаю, да. — Флетчер усмехнулся. — Она не доверяет мне организовать обычный ужин, а тут Рождество!
Рождественская вечеринка раньше проводилась в помещении самого полицейского управления. Но в последние годы Кэрол Флетчер и некоторым другим женам полицейских удалось заполучить для этой цели Иглс-холл, и они после обеда начинали украшать там елку.
Вечеринка была назначена на следующий вечер, и капитан Леопольд с нетерпением ее ждал. Правда, вначале он должен был выполнить одно очень неприятное дело. Чувствуя, что не может больше откладывать, он вызвал к себе в кабинет сержанта Томми Гибсона и закрыл за ним дверь.
Гибсон был жесткий полицейский старой школы, тучный, суровый человек, который активно способствовал получению Флетчером лейтенантского звания. Леопольд никогда не любил Гибсона, но до сих пор ему удавалось закрывать глаза на его мелкие махинации.
— Вы чем-то расстроены, босс? — спросил Гибсон, усаживаясь в кресло.
— Я расстроен, Гибсон. Чертовски расстроен! Когда ты работал в отделе грабежей, то не подчинялся мне непосредственно. Но теперь, когда я отвечаю за объединенный отдел насильственных преступлений, я чувствую, что должен проявить больше интереса к твоей работе.
Он потянулся через стол, чтобы забрать папки.
— У меня есть отчет из офиса окружного прокурора. В нем тебе предъявляются очень серьезные обвинения.
— Что за обвинения? — сержант нервно облизал пересохшие губы.
— Обвинения в том, что ты получаешь регулярные платежи от человека по имени Фриз.
Гибсон побледнел.
— Я не знаю, о ком вы говорите.
— Карл Фриз, человек, который занимается рэкетом, терроризируя всех в этом городе. Ты знаешь, кто он, и ты знаешь, что он сделал. Люди, которые выступали против него или обращались в полицию, были избиты и чудом остались в живых. У меня есть заявление бригадира из "Леко-индастриз". Когда некоторые из его рабочих стали проигрывать свою недельную зарплату в подпольных казино, подконтрольных Фризу, он сообщил об этом своему начальнику. В ту же ночь по дороге домой его машину столкнули с дороги, и так сильно избили беднягу, что он провел три недели в больнице. Тебе должно быть знакомо это дело, Гибсон, потому что ты расследовал его прошлым летом.
— Да, я припоминаю его.
— Помнишь свой отчет? Ты представил это как обычную попытку ограбления, несмотря на то, что деньги у пострадавшего не пропали. В окружной прокуратуре расследовали дела об азартных играх на местных промышленных предприятиях, и то дело всплыло в этом расследовании.
— У меня много дел, капитан. Я всегда стараюсь сделать работу как можно лучше.
— С ума сойти! — Разгневанный Леопольд вскочил на ноги. Не существовало ничего, что злило его больше, чем продажные копы.
— Посмотри, Гибсон, у окружного прокурора есть все записи Фриза. Из них видно, что Фриз платил тебе сотню долларов в неделю. Что, черт возьми, ты делал за эти деньги?!
— Это ошибка, — сказал Гибсон. — Я не получал сто долларов в неделю.
— А сколько?
Леопольд возвышался над Гибсоном, и тот, казалось, уменьшился в размерах.
— Я думаю, что мне нужен адвокат, — пробормотал Томми.
— Я отстраняю тебя от работы без сохранения заработной платы. Слава богу, у тебя нет жены и детей, которые пострадали бы от этого.
Томми Гибсон мгновение сидел, молча глядя в пол. Наконец он поднял глаза.
— Дайте мне шанс, капитан. Не только я участвовал в этом.
— Что это должно означать?
— Эти деньги предназначались не мне одному. Я должен был разделить их с тем, кто познакомил меня с Фризом.
— Кто-то еще участвовал в этом? Один из детективов?
— Да.
— Назови его имя.
— Пока не могу, — Гибсон колебался. — Потому что вы не поверите. Позвольте мне предоставить доказательства.
— Какие доказательства?
— Он и Фриз пришли ко мне, в мою квартиру и сказали, что им необходимо мое прикрытие. Это было ночью, мы договорились о еженедельных выплатах. Я не мог рисковать. Капитан, я снял со старой машины записывающее устройство, установил скрытый микрофон за диваном и записал каждое их слово.
— Когда это было? — спросил Леопольд.
— Больше года назад, но я сохранил запись разговора. Что мне будет, если я передам ее вам?
— Я не уполномочен заключать сделки, Гибсон, но могу поговорить с начальством, — ответил Леопольд осторожно. — Давай сначала послушаем, что у тебя есть.
Гибсон кивнул.
— Я возьму запись разговора и завтра привезу ее вам.
— Если ты шутишь, Гибсон, или тянешь время...
— Поверьте мне, капитан! Клянусь, я не хочу все брать на себя.
— Я дам тебе двадцать четыре часа. Затем отстранение от работы вступает в силу в любом случае.
— Спасибо, капитан.
— Убирайся.
— Спасибо, капитан, — повторил Гибсон. — И с Рождеством.
В день рождественской вечеринки в полицейском управлении все мероприятия заканчивались до четырех, чтобы позволить сотрудникам, работающим в дневную смену, прийти в Иглс-холл и принять участие в торжестве, которое начиналось в 17–00 и заканчивалось далеко за полночь.
Планировался фуршет, много пива и веселый хоровод вокруг большой елки. Леопольд с нетерпением ждал праздника. В течение многих лет этот вечер был главным событием его одинокой рождественской недели.
К четырем часам от сержанта Томми Гибсона не было ни слуху ни духу. С растущим раздражением Леопольд вызвал Флетчера в свой кабинет.
— Гибсон находится под твоим руководством, Флетчер?
— Да, капитан.
— Где он работает сегодня?
Флетчер неожиданно смутился.
— Мне кажется...
— Где он?
— Сегодня все делается медленнее, чем обычно, поэтому я сказал ему, что он может пойти в Иглс-холл, чтобы помочь украшать елку для вечера.
— Что?
Флетчер беспокойно заерзал.
— Я понимаю, капитан. Обычно я помогал Кэрол и другим женщинам. Теперь, став лейтенантом, я решил, что могу послать Гибсона вместо себя.
Леопольд вздохнул и поднялся.
— Ладно, Флетчер. Идем туда.
— Почему? Что случилось?
— Я расскажу тебе по пути.
Иглс-холл было большим, достаточно современным зданием, которое обычно сдавалось в аренду для проведения свадеб и частных вечеринок. Полицейское управление при содействии благотворительной ассоциации проводило рождественскую вечеринку там на протяжении последних пяти лет. Здание располагалось рядом с управлением, приглашение получали все сотрудники, и большинство из них приходили в зал хоть на некоторое время в течение долгого вечера.
Хотя еще не было пяти, несколько человек из различных подразделений, одетых в штатское, уже были в зале. Леопольд махнул сержанту Рикеру из отдела полиции нравов, который помогал Кэрол Флетчер зажигалкой зажечь сигарету. Затем он остановился, чтобы обменяться несколькими словами с лейтенантом Уильямсом, сухощавым молодым человеком, который возглавлял отдел по борьбе с наркотиками. Уильямс заработал себе репутацию практически в течение одного года Маскируясь под музыканта-хиппи, он проник в группу, занимающуюся продажей наркотиков старшеклассникам. Леопольд ценил его за честность и дружелюбие.
— Я слышал, вы сегодня произнесете небольшую речь, — сказал Уильямс, наливая ему бокал пива.
— Херб Кларк втравил меня в это, — Леопольд ответил с усмешкой. — Надо сделать это раньше, чем выпитое пиво не позволит вам слушать.
Он оглядел большой зал, двадцатифутовую рождественскую елку с огнями и мишурой. Три парня укрепляли ее проводами рядом со старым пианино.
— Вы не видели Томми Гибсона?
Уильямс поднялся на цыпочки, чтобы посмотреть над головами некоторых вновь прибывших полицейских.
— Я думаю, что он помогает Кэрол закончить оформление.
— Спасибо. — Леопольд взял свое пиво и двинулся к дальнему концу комнаты. Кэрол затягивала один из проводов, закрепляющих дерево на месте. Леопольд помог ей подтянуть его, а затем отступил. Кэрол была очаровательной, умной женщиной, и капитан в который раз позавидовал Флетчеру.
— Я удивилась, увидев вас здесь так рано, капитан.
Он помог ей закрепить другой провод и сказал:
— Я всегда стараюсь успеть вовремя, чтобы помочь очаровательной женщине с елкой.
— Благодарю вас и за сержанта Гибсона тоже! Он замечательный помощник.
— Не сомневаюсь. Где он, кстати?
— Понес молоток и вещи на кухню. Я думаю, что сейчас он пьет пиво.
Она достала еще одну сигарету и начала искать зажигалку, не найдя, спросила:
— У вас есть огонь?
Он поднес спичку к ее сигарете.
— Вы курите слишком много.
— Нервничаю. Нравится ли вам наша елка?
— Чудесная. Так же, как и все Рождество.
— Вы знаете, где-то у Честертона есть упоминание о том, что дерево пожирает птиц, гнездящихся на его ветвях, и, когда приходит весна, дерево растет перьями вместо листьев!
— Вы и читаете слишком много, Кэрол.
Она улыбнулась ему.
— Одинокие ночи жены детектива.
Улыбка ее стала немного вымученной. Она не всегда одобряла работу своего мужа.
Капитан оставил Кэрол возле елки и отправился на поиски Гибсона. Дородный сержант был на кухне, наполняя кеги пивом. Он удивился, когда Леопольд вошел.
— Привет, капитан.
— Я думал, у нас что-то было назначено на сегодняшний день.
— Я не забыл. Флетчер хотел, чтобы я помог здесь.
— Где же доказательства, о которых ты говорил?
Томми Гибсон взглянул на растущую толпу.
— Они у меня, но я должен быть осторожным. Он здесь.
— Кто? Твой сообщник?
— Да. Я боюсь, Фриз, возможно, уже знает о расследовании окружного прокурора.
Леопольд никогда не видел Гибсона таким — одиноким, загнанным, испуганным человеком. Или же очень хорошим актером.
— Я дал тебе двадцать четыре часа, Гибсон. Либо давай запись, если она у тебя есть, или...
— Капитан! — прервал их чей-то голос. — Мы ждем вашей речи.
Леопольд обернулся и увидел сержанта Тернера, стоящего в дверях.
— Сейчас иду, Джим.
Тернер, казалось, замешкался, прежде чем повернулся и пошел прочь. Леопольд посмотрел на Гибсона.
— Это он?
— Я не могу сказать, капитан.
— Где ты прячешь запись?
— У елки. Там безопасно.
— Подожди окончания моей речи. Тогда все обсудим.
Леопольд дал сержанту другой кег с пивом и начал пробираться через толпу. Помещение заполнялось очень быстро. В зале уже было около шестидесяти полицейских, примерно поровну представлявших детективов и патрульных. Несколько человек пожали ему руку и похлопали по спине, пока он добрался до помоста рядом с елкой.
Херб Кларк, президент благотворительной ассоциации полицейского управления, уже стоял на импровизированной сцене. Он пожал Леопольду руку и повернулся к аудитории.
— Внимание всем! Вы знаете, что мы не так часто устраиваем выступления на рождественских вечерах, но я решил, что в этом году будет хорошо услышать несколько слов от человека, которого мы все знаем и которым восхищаемся. Леопольд служит в полицейском управлении с тех пор, как большинство из нас себя помнит.
Смех заставил его быстро добавить:
— Хотя, конечно, он все еще молодой человек. Но в этом году в дополнение к его обязанности капитана отдела убийств он взвалил на себя новый груз ответственности. Сейчас он глава всего отдела насильственных преступлений. Я попрошу его сказать несколько слов, а затем мы устроим рождественское гулянье вокруг елки.
Леопольд подошел к микрофону и посмотрел на море знакомых лиц. Кэрол Флетчер и другие жены полицейских стояли в глубине, в то время как их мужья столпились перед сценой. Там стоял Флетчер, рядом с ним сержант Рикер, и Леопольд заметил, что лейтенант Уильямс передвинулся поближе к Томми Гибсону. Не было только Джима Тернера.
— Народ, я собираюсь сказать вам что-то важное. В это время года, накануне Рождества, вы часто слышите, что это детский праздник. Я хочу добавить, что это праздник и для полицейских. Знаете, что я имею в виду? Это, пожалуй, единственный день в году, когда полицейский на посту или детектив на задании имеют шанс оставить позади все дурное, злое и темное. Это был плохой год для полицейских по всей стране, большинство лет у нас плохие, как мне кажется. Мы чертовски много грешили злоупотреблениями. Рождество — это время исправлять ошибки. Не бойтесь выйти на улицу и стать на углу с армией спасения, чтобы накормить бездомных, или помочь пожилым леди перебраться через дорогу. Не бойтесь улыбаться и говорить с молодежью.
Он остановился и взглянул на Томми Гибсона.
— Всегда были плохие полицейские и, к сожалению, всегда будут. Это просто означает, что остальные обязаны быть еще лучше. Надеюсь, когда-нибудь мы пронесем дух Рождества через весь год. Ладно, я говорил так долго, что горло успело пересохнуть. Давайте вернемся к пиву и пению, и сделаем это хорошо и громко!
Леопольд спрыгнул с платформы и пожал еще несколько рук. Он собирался еще кое-что добавить, но заметил в толпе среди молодых полицейских растущее беспокойство. В конце концов, они пришли сюда, чтобы веселиться, а не слушать лекции. Он не мог винить их.
Херб Кларк собрал всех вокруг пианино для пения, и тут Леопольд заметил, что Томми Гибсон исчез. Капитан оглядел толпу, ища знакомое лицо.
— Капитан, есть разговор, — сказал Флетчер, отводя его в сторону. — Он рассказал вам что-то еще?
— Только то, что ему пришлось спрятать пленку возле елки. И еще он сказал, что сообщник был здесь.
— Какие идеи, капитан?
Леопольд прикусил нижнюю губу.
— Я думаю, что Томми Гибсон большой умник. Я думаю, что он тянет время, возможно, ждет, что Фриз поможет ему слезть с крючка.
— Вы не думаете, что есть еще один продажный полицейский?
— Не знаю, Флетчер. Надеюсь, что нет.
Дверь в мужской туалет внезапно распахнулась. Обычно спокойное лицо сержанта Рикера, на этот раз полное тревоги, показалось в дверном проеме. Леопольд кинулся к нему.
— Что случилось, Рикер?
— Он там, боже мой, капитан, он там! Гибсон!
— Что?
— Томми Гибсон. Его зарезали. Я думаю, что он мертв.
Леопольд оттолкнул его, заскочив в отделанный кафелем туалет, до блеска начищенный и пахнущий дезинфицирующими средствами. Томми Гибсон был там, он стоял, зажатый между двумя умывальниками, с широко открытыми остекленевшими глазами. Из его груди торчали длинные ножницы.
— Заблокировать все наружные двери, Флетчер! — закричал Леопольд. — Не позволяйте никому выйти.
— Он мертв, капитан?
— Убит! Какой ужас!
— Вы думаете, что убийца — один из наших людей?
— Кто еще? Позвони в управление и сообщи об этом, срочно вызови дежурную команду сюда. Все остальные — подозреваемые.
Он оторвался от осмотра трупа и обратился к Рикеру.
— А теперь расскажи мне все, что знаешь, сержант.
Рикер, детектив из полиции нравов, был мужчиной средних лет, обычно спокойным и уравновешенным. (Правда, поговаривали, что он не брезгует попользоваться уличной проституткой во время ареста.) Сейчас он выглядел больным и бледным.
— Я вошел, а там он, капитан. Боже мой, я вначале не мог поверить своим глазам. Я подумал, что он притворяется, играет в какую-то игру.
— Не заметил никого, кто бы выходил из туалета перед тем, как ты вошел?
— Нет, никто не выходил.
— Но он мертв только несколько минут. Это делает вас подозреваемым, сержант.
Рикер из бледного стал зеленым.
— Вы же не думаете, что его убил я?! Он был моим другом! Какого черта я должен убивать Томми Гибсона?
— Посмотрим, — сказал Леопольд, отодвигая его от входа в туалет.
Другие детективы и офицеры сгруппировались вокруг входа, пытаясь что-нибудь разглядеть. Был слышен низкий мрачный гул голосов.
— Так, всем! — приказал капитан. — Перейти на другой конец комнаты и держаться подальше от елки! Да, верно, отойти от нее.
— Капитан! — Это был Херб Кларк, проталкивающийся к нему. — Капитан, что случилось?
— Кто-то убил Томми Гибсона.
— Томми!
— Один из нас. Вот почему все остаются здесь.
— Вы не можете так думать всерьез, капитан. Убийство на полицейской рождественской вечеринке? Газеты нас распнут.
— Возможно, — Леопольд оттолкнул его. — Никто не входит в мужской туалет, — заревел он. — Флетчер, Уильямс, пойдем со мной.
В настоящее время у него было только два лейтенанта, и он им доверял. Флетчеру он доверял всю свою жизнь. И надеялся, что так же может рассчитывать на Уильямса.
— Я не могу в это поверить, — сказал сухощавый молодой лейтенант из отдела по борьбе с наркотиками. — Зачем кому-то убивать Томми?
Леопольд откашлялся.
— Я скажу вам, почему, если вы не можете в это поверить. Гибсон был упомянут в расследовании окружного прокурора по поводу "крышевания" игорной империи Карла Фриза. У Томми была магнитофонная запись беседы между Фризом, им и еще одним детективом, по-видимому, касающейся взяточничества. Тот, другой, детектив имеет хороший мотив убить Гибсона.
— Он сказал, кто это был? — спросил Уильямс.
— Нет, но я знаю, что он был тем, кто попал сюда одним из первых. Кто был здесь до того, как я и Флетчер сюда приехали?
Уильямс поморщил лоб в раздумье. — Рикер был здесь и Джим Тернер. И еще несколько людей в форме.
— Нет, только детективы.
— Ну, я думаю, Рикер и Тернер были единственными. И Херб Кларк, конечно. Он был здесь в течение всего дня, с дамами занимался организацией фуршета.
— Так, эти трое. И вы, конечно.
Лейтенант Уильямс усмехнулся.
— Да, и я.
Леопольд повернулся к большой рождественской елке.
— Гибсон сказал, что он спрятал магнитофонную запись рядом с деревом. Ищите тщательно. Тайник может быть даже в ветках.
Прибыли дежурные следователи, и Леопольд обратил свое внимание на них. Все ощущали неловкость, которую усиливало и то, как врач, санитары и полицейские фотографы обменялись приветствиями с притихшими гостями вечеринки. Один из прибывших молодых детективов, знавший Томми Гибсона, побледнел при виде тела и был вынужден выйти на улицу.
Когда фотографы закончили, санитары начали поднимать тело. Один из них остановился и позвал Леопольда.
— Капитан, посмотрите. Под телом на полу лежит зажигалка.
Леопольд наклонился, стараясь разглядеть вблизи предмет, не нарушая возможных отпечатков.
— Инициалы. К. Ф.
Лейтенант Уильямс остановился у него за спиной, у двери мужского туалета.
— Карл Фриз? — предположил он.
Леопольд использовал носовой платок, чтобы поднять зажигалку.
— Возможно ли, что Фриз был здесь, среди шестидесяти полицейских и убил Гибсона так, что никто его не заметил?
— Там есть окно во всю стену.
Леопольд подошел к матовому стеклу и осмотрел его.
— Закрыто изнутри. Гибсон, возможно, мог получить удар ножницами снаружи, но он не мог закрыть окно и пройти через комнату, не оставляя за собой кровавый след.
Подошел Флетчер.
— Капитан, Кэрол сказала, что орудие убийства — это ножницы, которые она использовала ранее для работы с декорациями.
Леопольду стало легче. Значит, версию с убийством извне можно исключить.
— K. Ф. Может быть, Карл Фриз?
Флетчер нахмурился и облизал губы.
— Да. — Он отвернулся.
— Ничего, — сообщил Уильямс.
— Ничего на елке? Это может быть довольно небольшая кассета.
— Ничего.
Леопольд вздохнул и жестом отозвал Флетчера и Уильямса в сторону. Он не хотел, чтобы другие слышали.
— Я думаю, что Гибсон был лжецом. Но он мертв, и этот факт указывает на то, что в этот раз он, возможно, говорил правду. Необходимо обшарить все углы. Вы оба исследовали дерево, и я хочу, чтобы вы вышли на кухню, закрыли дверь и обыскали друг друга. Тщательно.
— Но..., — начал Уильямс.
— Все в порядке, капитан.
— Затем выстроите всех присутствующих и обыщете их. Мне нужна катушка с магнитной лентой.
— А как насчет жен, капитан?
— Отправить женщину-полицейского вниз, чтобы она осмотрела и их. Мне жаль, но придется это сделать, если лента здесь, мы должны ее найти.
Он вышел на центр зала и стоял, глядя на елку. Гирлянды и мишура, праздничные венки и веточки омелы. Все атрибуты. Он попытался представить себе Томми Гибсона, помогающего украсить елку. Где бы он спрятал ленту?
Подошел Херб Кларк:
— Они все еще ищут.
— Да. Мне очень жаль испортить вечеринку таким образом, но я предполагаю, что Гибсон ее уже испортил.
— Капитан, насколько это необходимо? Разве вам недостаточно одного продажного полицейского?
— Один — это уже слишком много, Херб. Но человек, которого мы ищем, сейчас больше, чем нечестный полицейский. Он убийца.
Флетчер подошел к ним.
— Мы обыскали всех детективов, капитан. Они чисты. Сейчас мы работаем с рядовыми.
Леопольд горько хмыкнул. Он был уверен, что они ничего не найдут.
— Предположим, — сказал он медленно. — Предположим, что Гибсон размотал ленту. Предположим, он повесил ее на елку, как мишуру.
— Вы видите, что где-нибудь висит коричневая мишура, капитан?
— Нет, не вижу, — ответил Леопольд.
Два сержанта, Рикер и Тернер, присоединились к ним.
— Мог ли Гибсон убить себя сам? — спросил Тернер.
— Пырнуть себя в грудь ножницами — не совсем обычный способ самоубийства, — отметил Леопольд. — Кроме того, это было не в характере Гибсона.
Один из следователей подошел с зажигалкой.
— На ней только кровь, капитан. Отпечатков нет.
— Спасибо. — Леопольд взял зажигалку, зажав ее между пальцами.
К. Ф. Карл Фриз.
Он щелкнул рычагом пару раз, но пламя не появилось. Наконец, с четвертой попытки, она сработала.
— Хорошо, — сказал он тихо. Теперь он знал.
— Капитан..., — начал Флетчер.
— Черт побери, Флетчер, это зажигалка твоей жены и ты это знаешь! К.Ф., это не Карл Фриз, это Кэрол Флетчер!
— Капитан, я...
Флетчер запнулся.
Леопольд вдруг почувствовал, что очень устал. Разноцветные огни на елке казались размытыми, и он хотел быть далеко-далеко, в стране, где все полицейские были честными, и все умирали от старости.
Сержант Рикер спросил:
— Капитан, ты хочешь сказать, что это жена Флетчера убила ножом Томми Гибсона?
— Конечно, нет, Рикер. Довольно сложно женщине пройти в мужской туалет незамеченной. Кроме того, мне пришлось дать ей спички, поскольку у нее просто не было этой зажигалки.
— Тогда кто?
— Когда я только приехал, ты помогал Кэрол Флетчер справиться с неработающей зажигалкой. Да, ты, Рикер. Ты машинально бросил зажигалку в карман, а она выпала во время борьбы с Гибсоном. Это ты убил его, Рикер.
Рикер грязно выругался, и его рука потянулась к револьверу на поясе. Леопольд ожидал этого. Он подскочил к Рикеру и нанес два быстрых удара, один в живот и один в челюсть. Рикер упал, и все было кончено.
Кэрол Флетчер слышала, что случилось, и подошла к Леопольду.
— Спасибо, что нашел мою зажигалку, — сказала она. — Я надеюсь, вы меня не подозревали?
Он покачал головой, глядя на Флетчера.
— Конечно, нет.
— Я должен был выяснить, как она здесь появилась, — пробормотал Флетчер. — Боже, ну не каждый день зажигалка жены, которую я сам ей подарил, всплывает как улика в деле об убийстве.
Леопольд передал зажигалку Кэрол.
— Может быть, это заставит вас бросить курить.
— Ты с самого начала знал, что это Рикер?
— Мне было достаточно ясно. Когда вокруг шестьдесят человек пьют пиво, не мог убийца рисковать, выходя из мужского туалета незамеченным. Гораздо лучше было сделать вид, что нашел тело. Кроме того, из четырех детективов, пришедших сюда раньше, работа Рикера в полиции нравов делала его положение наиболее логичным для взяточничества у Фриза.
— Были ли магнитофонные записи? — спросил Флетчер.
Леопольд глядел на елку.
— Я думаю, Гибсон говорил в этот раз правду. Кроме того, он никогда не называл запись лентой. Это я так говорил, я так решил. Он просто сказал мне, что снял это со старой машины, приобретенной после войны. В те далекие дни магнитофоны были не единственным видом записи. Некоторое время провода регистраторов были почти так же популярны.
— Провода!
Леопольд кивнул и направился к елке.
— Мы знаем, что Гибсон помогал вам украшать ель, Кэрол. Держу пари, что один из этих проводов, удерживающих ель, не что иное, как записанный разговор Карла Фриза, Томми Гибсона и сержанта Рикера. 1sted: EQMM, Dec 1970; ▣ Перевод: И. Эйдельберг ▣ Редактор−корректор: О. Белозовская ▣ Публикация на форуме: 06.03.2012 г. -
“Капитан Леопольд и убийца-призрак”
“Captain Leopold and the Ghost-Killer” ｢#41｣
- Невозможность | +
- Смерть от выстрела опознанного мужчины, который, как позже сообщил другой свидетель (полицейский), погиб в результате дорожно-транспортного происшествия, произошедшего до стрельбы.
Инцидент случился на 15 этаже, и коп в форме ожидал их возле лифта.
— Уборщица, работавшая в этом здании, капитан. Марта Аспет. Муж застрелил ее.
Флетчер уже стоял, нагнувшись над телом женщины средних лет, распростертым в дверном проеме офиса страховой компании. Кровь разлилась под ней и вокруг, испачкав только что вымытый пол.
— Есть свидетели? — спросил Леопольд.
— Пять женщин, ее коллеги, — ответил офицер. — Они все видели случившееся. Я направил ориентировку на ее мужа.
Прибыли техники и начали фотографировать место преступления и пыль в поисках следов. Флетчер выпрямился и сказал:
— Не меньше трех ран, капитан. Возможно, четыре.
Леопольд кивнул. — Давайте поговорим с этими свидетелями.
Вперед вышла полная седая женщина в чулках и дешевом растянутом платье. — Я была совсем рядом! Я видела, как все было!
Двое сотрудников морга в белых халатах с носилками отошли в сторону, дожидаясь, пока полицейский медик осмотрит тело.
— Я уже ехал домой, — пожаловался тот Леопольду. — Док Хэйс сменяет меня в девять. Нельзя так хватать человека, когда он едет домой. Выкину прочь из машины телефон.
— Я тоже направлялся домой, — сказал Леопольд. — Встряхнись.
Затем он усадил свидетельницу на диван в соседнем кабинете. — Как вас зовут?
— Хильда Юст. Мы с Мартой работали вместе. Она была мне как сестра.
— А ее муж?
— Они не жили вместе. Он искал себе кого-то помоложе. Можете представить? Марте было всего сорок два, а он уже хотел помоложе!
— Они раньше ссорились?
— Постоянно!
— А здесь?
— Конечно. Он регулярно сюда заглядывал, особенно после получки. Требовал денег на спиртное и женщин.
— Сегодня тоже был день получки?
— Нет.
— Как именно все произошло?
— Это было, — она поглядела на настенные часы, — минут двадцать пять назад, сразу после девяти. Он вышел из лифта и спросил одну из девочек, где его Марта. Она была здесь, со мной, и он услышал ее голос. Она воскликнула: “Боже, это опять он!” и подошла к двери узнать, чего ему нужно. А он просто выхватил пистолет и начал стрелять.
— Он ничего перед этим не сказал?
— Вроде бы он сначала грязно обозвал ее.
— Сколько выстрелов вы услышали?
— Четыре, насколько помню.
— Что было потом?
— Он выбежал через пожарный выход вниз по лестнице. Я вызвала полицию. Остальные девочки были в жутком шоке. Они никогда прежде не видели ничего подобного.
— А вы?
— Что я?
— Видели что-нибудь подобное прежде?
— Нет, разумеется, нет! Но я старше. Я дольше живу на свете.
— Вы узнаете убийцу, если вновь увидите его?
— Курта-то Аспета? Конечно, я его узнаю!
Леопольд застал лейтенанта Флетчера допрашивающим оставшихся четырех свидетельниц. Три из них были пуэрториканскими девчонками, едва ли не подростками. Одна была близка к истерике, сотрясаясь всем телом в рыданиях. Леопольд заметил, что фотограф и медик завершили свою работу. Тело уже было покрыто тканью, и люди в белых халатах грузили его на носилки.
— Они все рассказывают одно и то же, капитан, — доложил Флетчер. — Мужчина вышел из лифта, спросил мисс Санчес, где Марта Аспет, затем вытащил пистолет и выстрелил, как только ее увидел.
— Выглядит вполне очевидным, — заключил Леопольд. — Думаю, мы можем оставить детали на потом. Нам нужны заявления всех пятерых свидетелей и, конечно, родных. Узнай, где живет Курт Аспет, и пошли кого-нибудь по его адресу на случай, если он решит туда вернуться.
— Я обо всем позабочусь, капитан, — заверил его Флетчер. — Езжай домой.
Леопольд ухмыльнулся. — Я все забываю, что это твое дело. Увидимся утром.
То было майское утро, с золотым рассветом и весенним теплом, совершенно лишавшим его сил. Леопольд просто сидел в своем кабинете, глядел в окно и размышлял, является ли его весенняя лихорадка знаком приближающейся старости или, напротив, возвратом молодых дней. Он все еще думал об этом, когда вскоре после девяти вошел Флетчер.
— Помнишь убийство прошлым вечером, капитан? — спросил Флетчер, проваливаясь в свое любимое кресло. — У меня есть две новости — хорошая и плохая.
Леопольд хмыкнул. — Которая хорошая?
— Мы нашли Курта Аспета. Его машина врезалась в опору эстакады на шоссе примерно в миле от Грант-Тауэр. Он погиб мгновенно.
— А плохая?
— Это случилось в 20:27 — за полчаса до того момента, как Курт Аспет якобы застрелил свою жену…
Городской морг располагался напротив штаб-квартиры полиции, в выцветшем кирпичном строении, готовящемся к сносу. Док Хэйс сидел там с самой ночи, следуя запутанному графику смен, всегда озадачивавшему Леопольда. Он знал дока несколько лет по многим убийствам, где Хэйс выступал в роли полицейского медика и осматривал трупы. Хэйс был хмурым, аккуратным мужчиной за сорок, казалось, ему больше подходила роль институтского преподавателя.
— Что у вас? — спросил Хэйс, увидев Леопольда с Флетчером. — История с Аспетом?
— Верно. Мы пытаемся установить последовательность событий. Согласно докладу офицера полиции авария произошла в 20:27. Мы пришли узнать, не может ли это быть ошибкой.
Док Хэйс покачал головой. — Это время и было, все так. Курт умер сразу, поэтому офицер даже скорую не стал вызывать. Как я понимаю, доктор подтвердил факт смерти, и они вызвали труповозку. Его тело уже прибыло сюда, когда я в девять пришел на смену. — Он сверился с книжкой на своем столе. — Осмотрен ровно в девять. Сам занес в протокол. Бурная ночка. Аспет, наезд на пешехода, потом жена Аспета! Беспокойное время.
— Никаких шансов на ошибку?
— Ошибку? Парень определенно мертв, если вы об этом.
— Но время? Не могло все случиться на час позже?
Док Хэйс фыркнул. — Летнее время началось три недели назад. Все наши часы идут точно. К тому же отчет офицера все подтверждает.
— Ладно, — сказал Леопольд, переходя к следующей возможности. — Вы уверены, что это точно Курт Аспет?
— Я не могу быть уверен, — ответил Хэйс. — Я никогда его не встречал. Но он ехал за рулем машины Курта Аспета с правами Курта Аспета, и брат Курта Аспета опознал труп сегодня с утра.
— Брат?
Док Хэйс кивнул.
— Феликс Аспет.
Леопольду пришла в голову безумная идея.
— Брат-близнец?
— Едва ли. Феликс на десять лет старше Курта.
— Все равно, они могут быть похожи друг на друга. Какой у него адрес?
Хэйс разыскал его в своих записях.
— Теперь идите-ка отсюда. Мне нужно отвезти машину в ремонт и наконец пойти выспаться. Сегодня должен был быть мой выходной!
— Спасибо, док.
На улице Леопольд сказал Флетчеру
— Проверю-ка я этого братца. Ты пока хватай Хильду Юст и остальных уборщиц и вези их сюда, пусть опознают тело, покуда его не увезли.
— Думаешь, опознают?
— Кто знает? Быть может, брат проделывает какой-то фокус.
Адрес Феликса Аспета находился в многоквартирном доме в видавшей лучшие дни части города. Квартал был населен людьми всех рас, охватив шесть бывших корпусов общежития колледжа. Колледж, почуяв перемены, переехал из центра в пригород, подальше от шума улиц. Старые здания превратили в жилые квартиры.
Феликс Аспет распахнул дверь с резкостью, ошарашившей Леопольда, как будто он все это время дожидался его звонка по ту сторону. — В чем дело?
— Капитан Леопольд, отряд особо тяжких преступлений. Я по поводу вашего брата.
Феликс Аспет с тяжелым вздохом пригласил его войти. Он был высоким мужчиной с тонкими черными волосами и такими же усами, подернутыми сединой. Что-то потрепанное в его облике отлично подходило его бедно обставленной мебелью квартире. — Я готовлюсь к похоронам, — сказал он. — Смогу уделить лишь несколько минут.
Леопольд осторожно присел на стул с прямой спинкой. — Вы, конечно, знаете, что жена вашего брата была застрелена прошлой ночью, примерно около времени трагического несчастного случая.
— Да.
— Свидетели сказали, что это Курт застрелил ее.
— Я в этом не сомневаюсь. Он всегда был немного помешан на предмет Марты. Не понимаю, зачем он вообще женился на ней.
— Я правильно понимаю, что он был вашим младшим братом?
Феликс Аспет кивнул.
— На десять лет младше. Ему был всего тридцать один год. Они поженились лет десять назад, когда он едва вернулся из армии. Он подобрал ее в баре однажды ночью. Я сказал ему, что она не из тех девушек, на которых стоит жениться, но он меня не слушал.
— Как долго они живут отдельно?
— Все десять лет попеременно. То он, то она постоянно уходили, а через некоторое время возвращались. У них не было детей, и он никогда не был прилежным работником. Марта год жила на пособие, прежде чем устроилась уборщицей в Грант-Тауэр.
— Вы сказали, что ему был тридцать один год. Она казалась намного старше.
— Она и была старше. Больше сорока, мне кажется. Поэтому я сразу был против этого брака. Но с Куртом было бесполезно говорить.
— В наших записях имеется некоторое несоответствие во времени. Хотя Курт был однозначно назван убийцей пятерыми свидетелями, знавшими его лично, информация бюро происшествий утверждает, что столкновение произошло на полчаса раньше.
— Понимаю, — сказал Феликс Аспет.
— Вы понимаете? Я — нет. — Леопольда начал раздражать его собеседник. — Объясните тогда мне, как такое возможно.
— Курт не мог оставить эту жизнь, не сведя счетов с Мартой. Называйте это любовью, ненавистью или чем-то еще, но он должен был забрать ее с собой. Марту убил дух моего брата.
Возвратившись в участок, Леопольд застал Флетчера в своем кабинете с полицейской Конни Трент. — Вы выглядите уставшим, капитан, — сказала Конни. — Хотите кофе?
— Не помешал бы. Что у тебя, Флетчер? Ты показал женщинам тело?
— Это была пытка, капитан. Некоторых пришлось заставлять смотреть. Но все опознали его с уверенностью. Его лицо не было повреждено в аварии, и они сказали, что сомнений быть не может. Это Курт Аспет, и это тот же человек, что убил Марту Аспет прошлым вечером.
Конни вернулась с кофе. — Флетчер говорит, вы решили, что брат Аспета может быть замешан. Вы с ним встречались?
— Я его видел, — печально ответил Леопольд. — Он считает, что после катастрофы дух его брата вернулся и убил Марту.
— Дух? В смысле привидение? — фыркнул Флетчер. — Я не куплюсь на это, капитан. Призраки по пожарным лестницам не убегают.
— И из пистолетов не стреляют, — согласился Леопольд. — Кто бы ее ни убил, он не был привидением Курта Аспета.
— Что насчет брата? Они похожи друг на друга?
Леопольд подумал над этим вопросом. — Не совсем, хотя Феликс без усов мог бы сойти за более взрослого Курта. Трудно сказать, ни разу не видев Курта вживую. Они выглядят как братья, это точно. Но вряд ли больше.
— А в шоке от стрельбы не могли ли свидетели ошибиться? — спросила Конни.
— Сразу пять? Маловероятно. В особенности старшая, Хильда Юст. Ее ничто не поколеблет.
— Тогда все это невозможно, — заключил Флетчер.
— Но это произошло, — напомнил ему Леопольд. — Какой офицер прибыл на место первым?
Флетчер посмотрел в свои записи. — Пит Франклин, коп на мотоцикле. Он отличный парень.
Леопольд взглянул на свои часы. Было около трех часов дня.
— Конни, спустись в полицейский гараж и попытайся застать Франклина. Его смена должна быть с четырех до полуночи, и он скоро появится. Выясни все, что ему известно об аварии.
— Я даже спрошу, не поднялся ли из тела столб эктоплазмы, — пообещала она.
Офицер Пит Франклин был высоким и красивым, и Конни не имела ничего против разговора с ним. Она застала его в гараже надевающим резиновые сапоги и ожидающим прибытия сержанта с приказами на день. Когда Конни представилась, Франклин сказал: — Я видел вас в участке. Самая симпатичная девушка во всем департаменте.
Она пропустила комплимент мимо ушей.
— Капитан Леопольд — отличный босс. Он взял меня год назад, когда я прокололась в наркоотряде.
Пит Франклин кивнул.
— Лейтенант Флетчер рассказывал мне.
— Вы любите ездить на мотоцикле?
— Летом это великолепно! Придет зима — и я пересяду в машину.
— Капитан Леопольд очень интересуется насчет того происшествия прошлой ночью — Курт Аспет, который врезался в опору моста…
— Я знаю. Вся машина вдребезги. Я был в паре кварталов оттуда, когда услышал грохот.
— Вы первым оказались на месте?
— Первым и единственным, если на то пошло, за исключением пары зевак в автомобилях, остановившихся поглазеть на аварию. Я убедился, что водитель мертв, и сразу вызвал по рации карету морга.
— Как вы считаете, из-за чего случилась авария?
— Мне сегодня кто-то говорил, что он убил свою жену. Я думаю, он намеренно разбился. Очень много аварий с одним автомобилем — на самом деле самоубийства.
— Дорожные условия были в порядке?
— Да, разве что темно было, а в этом месте шоссе плохо освещено.
— Когда все это произошло?
— В полдевятого. Я записал все в отчете.
— Вы знаете, что жену Аспета застрелили только в девять?
Он нахмурился и почесал голову. — Я слышал, что там какая-то путаница со временем. Такого не может быть. Наверное, свидетели ошиблись.
Прибыл сержант с приказами, и Конни поняла, что ее время на исходе. — Еще один вопрос. Куда направлялась машина по шоссе — в центр или наоборот?
— Наоборот. Парень только что застрелил жену, так? Мне кажется, он пытался скрыться, а потом решил: “К черту все!” и расколотил свою машину.
— Может быть, — решила Конни. — Если нам удастся объяснить разницу во времени, то все понятно.
— Мне надо идти, — сказал Франклин. Он начал отворачиваться, но в голову ему пришла еще одна мысль. — Как насчет поужинать вместе вечерком? У меня завтра выходной.
Конни собиралась на автомате отказаться, но вместо этого сказала:
— Конечно, завтра вечером я свободна.
— Дайте мне ваш адрес, и я подберу вас в семь.
Хильда Юст отперла дверь и без узнавания поглядела на Леопольда.
— Чего вам нужно? — спросила она.
— Мы встречались прошлым вечером в Грант-Тауэр, миссис Юст. Я расследую убийство Марты Аспет.
— Ах, да. Капитан Леопольд! Теперь я вас вспомнила. Проходите, проходите.
Как и у Феликса Аспета, ее квартира находилась в бедной части города. Но в остальном сходство прекращалось. В то время как его была едва обставлена, ее была вся забита безделушками и дребеденью.
Один маленький столик в углу был заставлен религиозными статуэтками всех форм и размеров, а тот, что в углу напротив, служил подставкой для большого кубка с золотой фигурой женщины в длинном платье на вершине. Она заметила интерес Леопольда и объяснила: — Я выиграла конкурс по снижению веса два года назад. Я сбросила больше веса, чем все участники в штате.
— Это прекрасно, — отозвался Леопольд.
— Мне вручили корону и дюжину роз. Потом я вернулась домой и набрала весь вес обратно.
— Такова жизнь, я полагаю. Я хотел еще расспросить вас о прошлом вечере.
— Что не так с прошлым вечером? — Хильда не пригласила его присесть, поэтому он стоял.
— Видите ли, все пятеро из вас однозначно опознали Курта Аспета в качестве убийцы своей жены. И тело, находящееся в морге, как принадлежащее ему.
— Это правда.
— Но он умер около половины девятого, а вы сообщили о стрельбе только в 21:05.
— Именно тогда это и было, — настаивала она.
Леопольд вздохнул.
— Это невозможно, миссис Юст. Две вещи кажутся несомненными: Аспет мертв с половины девятого, и Аспет застрелил свою жену на полчаса позже. Одно из этого должно быть неправдой. Убийство должно было произойти на час раньше, чем вы говорите. Почему вы прождали час, прежде чем вызвать полицию, миссис Юст?
— Но я не ждала!
У него не было причин сомневаться в ее словах. Мысль о пяти уборщицах, в течение часа танцующих в языческом обряде вокруг трупа вместо того, чтобы звонить в полицию, казалась слишком безумной. Но в то же время, если он принимал ее историю на веру, то убийцей мог быть лишь призрак Аспета.
— Может, от шока вы потеряли представление о времени? Вы могли не заметить, как прошло на час больше.
— Невероятно! Кроме того, у нас тоже есть расписание. Я никогда не добираюсь до пятнадцатого этажа раньше девяти. Раз я там была, то девять часов наступило.
— Хорошо, — сказал он. В ее логике не было изъяна. Но, уже уходя, он был поражен другой мыслью: — Если вы оказались на пятнадцатом этаже только в девять, то почему пол там уже был чисто вымыт?
Она вздохнула над его глупостью. — Я сказала, что я оказалась там в девять. Я не поломойка, девушки, отвечающие за пол, делают свое дело за двадцать минут до моего прихода.
Капитан оставил ее стоящей в дверном проеме и отправился домой размышлять о духе Курта Аспета.
С утра Флетчер принес новые плохие вести. — Мы сверили отпечатки пальцев, капитан. Умерший действительно Курт Аспет. Он есть в базе за пьянство и драку.
— Тело все еще в морге?
— Брат забрал его. Сегодня утром будут похороны.
Леопольд уставился в окно, удивляясь, куда подевался ясный майский рассвет предыдущего дня. То был отличный день для похорон, но не для живых людей.
— Пока что мы бьемся в стену, Флетчер. Давай разберемся, что происходило тем вечером около 20:27, когда должна была случиться авария. Ведется запись всех сообщений о происшествиях и тревожных звонков. Раздобудь ее мне. Должно быть что-то, чего мы не замечаем, и я хочу понять, что именно, прежде чем пресса раструбит об этой истории.
Но пленка, принесенная Флетчером час спустя, оказалась неразборчивой смесью разговоров по рации и телефону. Им понадобилось время, чтобы отделить происшествия от докладов о преступлениях, и вот что они услышали:
“20:05. Столкновение грузовика с велосипедом на Мэпл и Йорк. Машина 124 принимает…
20:27. Автомобильная авария возле съезда на Вильсон-авеню с шоссе. Мотоцикл 404 доложил с места…”
— Это Пит Франклин, — сказал Флетчер.
— Давай послушаем дальше.
“20:54. Столкновение двух машин на Западной и Саратога. Есть раненые. Машина 212 принимает, требуется скорая…
21:02. Мотоцикл 404 расследует наезд с возможным смертельным исходом на Смолл-стрит…
21:06. Полиция? Женщину застрелили! Ее убили! Я на 15 этаже Грант-Тауэр! Приезжайте быстрее!”
— Это была Хильда Юст, — сказал Леопольд.
Флетчер кивнул. — Патрульный прибыл первым и подтвердил факт убийства. Потом вызвали меня с медиком, техниками и машиной морга.
— Давай узнаем, что было дальше.
Но более ни одного происшествия не было зарегистрировано вплоть до:
“21:59. Столкновение двух машин на Парк-Плейс. Машина 23 принимает. Водители обратятся к собственным врачам…”
— Ничего подходящего в нужное время, — нахмурился Леопольд. — Что за наезд?
— Жуткая картина — школьница возвращалась домой из магазина, срезала путь по узкому проулку позади домов. Никто даже не видел, как это случилось. Какой-то чертов идиот вылетел с парковки слишком быстро, я полагаю.
Леопольд задумался над пленкой, перематывая ее к началу вновь и вновь. Наконец он сдался. Он уже начинал верить в привидения…
Конни Трент была готова, когда офицер Пит Франклин позвонил в ее дверь в 19-00. Он выглядел иначе без формы — не так привлекательно, что ли — и она ощутила себя немного обманутой.
— Все готово? — спросил он. — Где хотите поужинать?
— На ваш вкус. — Она знала, что его зарплата копа на мотоцикле исключает все места, которые ей нравились.
— Я знаю отличное местечко внизу, у реки, если вы любите рыбу.
— Обожаю! Идем.
За шикарным ужином из лобстеров и белого вина она изменила свое мнение о Пите Франклине. Его развязные манеры в обращении с женщинами были своего рода маской, и он швырялся деньгами, пытаясь компенсировать недостаток обаяния, который он ощущал в себе. — Это дорого вам обошлось, — заметила она, когда они вышли.
— Я праздную. Возможно, скоро разбогатею. К тому же я очень давно не ужинал с такой милой девушкой, как вы.
Когда он выруливал с парковки, Конни спросила: — Куда теперь?
— Отличная ночка для езды. Посмотрите, даже луна выглянула из-за облаков. Давайте покатаемся немного, потом поедем ко мне и послушаем пластинки. Как идея?
— Хорошо. — Она уже придумывала поводы сбежать пораньше, но было всего лишь девять вечера, только начинало темнеть, и она не могла просить отвезти ее домой так рано.
Его квартира находилась на севере города, и они добрались туда за полчаса. Он заехал во двор и поставил автомобиль. — Здесь, наверное, дорого жить, — заметила Конни.
— Да уж, недешево.
Он помог ей выйти из машины, и они направились по темному асфальту к заднему входу. Конни первой заметила фигуру, скрывавшуюся в тени, и потянула Франклина за рукав. — Пит, там кто-то есть!
— Кто вы? — выкрикнул Франклин.
Вместо ответа он получил заряд из дробовика, словно гигантским кулаком швырнувший Пита Франклина на спину. Конни почувствовала, что осколки впиваются в ее левую руку, и попыталась вытянуть из сумочки собственный пистолет. Потом она тоже упала, ничего не видя, слыша лишь звуки убегающих шагов, постепенно растворявшиеся в тишине.
Лейтенант Флетчер позвонил Леопольду домой, как только новость достигла штаб-квартиры. Они встретили Конни Трент в операционной городской больницы, где доктор с профессиональной легкостью перевязывал ей раны.
— Девушка в порядке, — сказал он. — Я извлек одиннадцать дробинок, ни одна не ушла глубоко.
Конни попыталась сесть. — Флетчер! Капитан! Что с Питом Франклином? Они не говорят мне совершенно ничего!
— Пит получил весь заряд в грудь, — тихо сказал Леопольд. — Его нельзя было спасти.
— Боже…
— Ты видела, кто это сделал?
— Нет, только темную фигуру, поджидавшую его. Я пыталась выстрелить в ответ…
— Не вини себя, Конни.
Она легла на спину и закрыла глаза. Потом распахнула их. — Пит сказал мне, что может скоро разбогатеть.
— Он не уточнил, как?
— Нет. Но мне кажется, что это прямо связано с убийством Аспет.
Леопольд нахмурился. — Почему ты так говоришь?
— Он сказал мне странную вещь, когда мы говорили вчера. Поэтому я и согласилась с ним поужинать — выяснить подробности.
— Что в его словах было странным?
— Что Курт Аспет разбил свою машину в темноте. Но сейчас темнеет только незадолго до девяти. В 20:27, когда якобы случилась авария, еще светил бы дневной свет.
— Спасибо, Конни, — сказал Леопольд. — Полагаю, ты раскрыла нам дело.
— Но не успела спасти жизнь Пита Франклина.
Из больницы Леопольд и Флетчер направились на Смолл-стрит, в узкий проулок, втиснутый между домами рядом с шоссе.
— Жуткое место, чтобы умереть, — сказал Флетчер.
— Как и любое другое место, — ответил Леопольд. — Как ее звали?
— Роуз Салливан. Ей было всего семнадцать.
— Тоже Пит Франклин?
— Ага, — сказал Флетчер. — Нам следовало бы сразу заметить это на пленке. Мотоцикл 404 отреагировал на оба происшествия еще до сообщения о них.
— У нас не было причин что-то подозревать. Когда он доложил по рации, что расследует “автомобильную аварию возле съезда на Вильсон-авеню с шоссе”, было разумным предположить, что это случилось на самóм шоссе. В действительности он был здесь, на Смолл-стрит, в половине квартала до съезда Вильсон-авеню. Должно быть, он по нему и съехал сюда, когда увидел случившееся. Видишь заборчик в конце проулка? Наверняка оттуда видно шоссе. Когда Аспет час спустя разбился на шоссе, Пит все еще оставался на Смолл-стрит, здесь.
— Что теперь будем делать, капитан?
Леопольд пожал плечами. — Думаю, вернемся в морг.
Док Хэйс опять был на посту, поскольку было уже за девять. Он сам впустил их и провел в свой кабинет в тыльной части здания. — Спокойная ночь, — сказал он, — кроме бедняги Пита Франклина, конечно.
— Когда они его доставили?
— В десять. Я припозднился сегодня. Шину спустило.
— Не везет вам с машиной, док. Вы ведь только вчера ее в гараж возили?
— Да уж. Случается, так случается.
— Док…
— Что такое?
— Убийство девочки — оно всего лишь по неосторожности. С Питом Франклином это выходит убийство первой степени.
В глазах Хэйса сверкнуло безумие, и он начал двигаться, но Флетчер подскочил к нему и защелкнул наручники на его запястьях.
Конни Трент была выпущена из больницы на следующее утро и час спустя оказалась в кабинете Леопольда. — Что за история с арестом дока Хэйса? Не могу поверить!
— Он убил двух человек, Конни, — сказал Леопольд.
— Он застрелил Пита? И миссис Аспет?
— Пита — да, но не миссис Аспет. Ее убил собственный муж, как свидетельницы и утверждали. Мы потратили все время на расследование этого дела, а должны были изучать наезд на старшеклассницу по имени Роуз Салливан. Видишь ли, ответ на загадку с призраком Аспета очень прост — время двух происшествий поменялось местами.
— Но как это стало возможным? И зачем?
— Док Хэйс дал вчера вечером после ареста подробные показания. Видишь ли, в девять вечера каждый день он ездит на работу в морг. В тот вечер он навещал некую леди и, в спешке пытаясь добраться до центра, срезал путь по Смолл-стрит, где сбил насмерть Роуз Салливан. На задворках и в сумерках никто не заметил случившегося. Но Пит Франклин, объезжавший окрестности на своем мотоцикле, мгновенно оказался на месте.
— Когда это было?
— Вероятно, очень близко к 20:27, времени, впоследствии приписанному смерти Аспета. Первым делом Франклин сообщил по рации, что расследует “аварию”. Как только эту запись зарегистрировали в 20:27, для дока Хэйса начались проблемы. Он знал Пита, несомненно, и, может, даже знал, что тот не откажется от скромного пожертвования на содержание шикарной квартиры. Док оказался в большой беде. Он убил девочку, а если бы признался в этом, его бы сразу спросили, что он, собственно, делал в том районе. Мне кажется, он ощутил, что теряет карьеру и семью одновременно, и совершил роковую ошибку. Он дал Питу Франклину денег в обмен на позволение уехать.
— И Франклин их взял.
Леопольд кивнул. — Теперь уже становилось темно, а улица — не больше переулка. Никто больше не появился. Док Хэйс тихо уехал прочь, а Франклин провел последующие минуты, приводя в порядок место — подбирал куски бампера или осколки стекла, которые могли бы послужить уликами. После этого он был готов вызвать штаб-квартиру и сообщить о наезде, что он и сделал в 21:02. Единственной бедой был остававшийся на пленке доклад в 20:27. Он назвал его “аварией”, ничем больше, сказав, что это было рядом с шоссе — а Смолл-стрит находится именно там. Детективы, прибывшие на место, не знали о прежнем сообщении или о пропавших тридцати пяти минутах, но запись-то оставалась. И тут судьба привела на сцену Курта Аспета.
— Он уже успел убить жену и скрывался по шоссе. И мог намеренно врезаться в опору.
— Возможно, — сказал Леопольд. — Смолл-стрит заканчивается тупиком, откуда видно шоссе. Франклин мог заметить — хотя бы услышать — грохот с того места, где он стоял. Он добрался туда на мотоцикле почти немедленно, увидел, что Аспет мертв, и вызвал труповозку. Только об этой аварии он не стал докладывать. Так происшествие превратилось в аварию в 20:27, о которой он сообщал ранее.
— Но… — Конни все еще не была убеждена. — А как же детективы, расследовавшие наезд? Они же тоже слышали грохот столкновения. А остальные остановившиеся зеваки? А как же записи морга?
— У детективов было полно своих забот. Зеваки не имели понятия, какое время стоит в отчете. А записи моргу док Хэйс легко мог подправить. Это ведь инцидент с одним автомобилем, вспомни, так что никакого судебного разбирательства, свидетелей вызывать не будут. Франклин решил использовать счастливый случай, переставить местами два происшествия и тем самым объяснить свой ранний отчет. Ему повезло, что он не упомянул тогда о Смолл-стрит, только о шоссе. И так сложилось, что ни один больше патрульный автомобиль не оказался поблизости в тот день. Удача была на его стороне, пока он не решил потребовать с Хэйса больше.
— Но как вы узнали обо все этом? — удивилась Конни. — Откуда вы вообще решили, что виновен может быть Хэйс?
— Когда ты повторила нам замечание Франклина о темноте, в которой разбился Аспет, мы поняли, что он не умер в 20:27. Значит, мотоцикл 404 в это время заметил что-то другое. Но у Франклина в это время было лишь два случая — Аспет и наезд на Смолл-стрит. Раз это не Аспет, то наезд. Мы с Флетчером побывали вчера на Смолл-стрит и заметили, как близко это к съезду с Вильсон-авеню. Итак, Франклин солгал о наезде. Зачем? Учитывая его страсть к деньгам, напрашивается ответ — он шантажировал водителя.
— Хорошо, но почему док?
— Три пункта указывали на него. Первое: он соврал о прибытии тела Аспета в морг до девяти. Второе: он сообщил нам, что отправляет машину в гараж, что подразумевает срочный ремонт. И третье: в момент наезда он как раз должен был ехать в морг на своей машине. Все косвенное, никак иначе, но косвенное же утверждение о спущенной шине, заставившей его опоздать прямо тогда, когда убивали Франклина, добавило к ним веса.
— Вы рискнули обвинить его на таких уликах.
— Я каждый день здесь рискую, Конни. Точно как Пит Франклин. После того как он поменял время происшествий, ему пришлось позвонить доку в морг и велеть ему сообразно подправить записи и там. Это было очень важно. Водителей морга никто допрашивать не будет, равно как и зевак на дороге. Время смерти Курта Аспета будет погребено неважной деталью в полицейских архивах. Так бы и случилось, если бы не безумное совпадение — Курт Аспет только что убил свою жену. Как только об этом стало известно, Франклин потребовал у дока еще денег за свое молчание. И док заплатил ему из дробовика.
— Все шло по нарастающей, — сказала Конни. — Сначала несчастный случай, потом подкуп, и наконец убийство. Но хотя бы это не дух Аспета вышел на охоту. Я уже начинала в него верить.
— Я тоже, — отвечал Леопольд. 1sted: EQMM, Aug 1974; ▣ Перевод: А. Запрягаев ▣ Редактор−корректор: О. Белозовская ▣ Публикация на форуме: 24.04.2016 г. -
“Капитан Леопольд и убийства по-индейски”
“Captain Leopold and the Arrow Murders” ｢#45｣ Гарри Стоящий Олень незаметно проскользнул сквозь изгородь, стараясь держаться в тени, — там, где свет огня не мог бы на него упасть. Вокруг костра сидели четыре человека. Они разговаривали, ели и пили. И не слышали, как он приблизился. Гарри скинул с плеча лук и вложил в тетиву зазубренную стрелу. С четверыми справиться будет трудно, подумал он, но у него все должно получиться.
Одна из женщин — симпатичная девушка — внезапно поднялась и направилась в дом. Это был тот шанс, которого он как раз и ждал. Он выпустил первую стрелу, которая вонзилась прямо в грудь коренастого мужчины. Тот охнул и упал на колени. Другой мужчина тут же обернулся. На его лице был написан ужас. Но Стоящий Олень уже вложил вторую стрелу в тетиву и оттянул ее, готовый выстрелить. Женщина вскрикнула и попыталась укрыться за уличным грилем. Стоящий Олень теперь бежал по направлению к людям. Он выпустил в женщину третью стрелу, намереваясь четвертой стрелой поразить девушку, которая могла в любой момент выйти из дома.
В течение минуты все было кончено.
Он вытащил из мешка, лежащего у костра, кусок угля и стал писать на деревянном настиле веранды. Он написал: “Смерть разорителям индейских земель!” И подписался: “Истребитель”.
Гарри Стоящий Олень еще раз взглянул на четыре тела, пронзенные стрелами. Потом закинул лук за плечо и отступил через изгородь.
* * *
В больнице Леопольда поджидал лейтенант Флетчер. Он встретил капитана в холле, у входа в реанимационную палату.
— Врачи считают, что она выкарабкается, капитан. Она сейчас в сознании, так что вы можете задать ей вопросы. Ей вкололи успокоительное.
Леопольд подошел к кровати, на которой лежала женщина. Глаза ее были закрыты, и капитан мягко заговорил:
— Миссис Калвер? Вы слышите меня, миссис Калвер?
Женщина открыла глаза.
— Да. Я не сплю.
У нее было худощавое, чуть вытянутое лицо и карие глаза.
— Я капитан Леопольд из отдела убийств. Можете рассказать мне, что случилось?
— Они все мертвы? Мой муж и супруги Грин?
— Да. Вам повезло, что вы остались живы. Вы видели человека, который выпустил стрелы?
— Я заметила его не сразу. Когда стрела попала в грудь Джону — моему мужу, он просто стоял и глядел куда-то в темноту. Потом Херб Грин обернулся посмотреть, что случилось, и тут в него тоже попала стрела. Я спряталась за грилем, и поэтому тот человек, наверное, не смог точно прицелиться. Стрела ударила меня в бок. Потом в дверях появилась Пэм Грин, и он выстрелил в нее тоже. После этого он подошел к веранде, и я видела, как он писал углем на полу.
Женщина снова закрыла глаза. Было видно, что разговор давался ей тяжело.
— Не могли бы вы описать его, миссис Калвер?
— Он высокий. Двигался легко и быстро. Темные волосы. А вот лицо я не разглядела.
— Во что он был одет?
— Синяя рубашка и джинсы. На ногах что-то вроде мокасин. Я увидела обувь, когда он подошел ко мне. Боже, как я боялась, что он выстрелит в меня еще раз!
Женщина всхлипнула.
— Я не могла думать ни о чем другом. Только об этом и о том, что он сделал с Джоном.
— Это мог быть индеец, миссис Калвер? — спросил Леопольд.
— Вы имеете в виду, настоящий индеец? Я не знаю.
— У вашего мужа или у супругов Грин были враги?
— Нет. Никого, кто мог бы сотворить такое.
— Хорошо, — сказал Леопольд. — Отдыхайте. Позже мы еще раз поговорим с вами.
Снаружи его ждал Флетчер.
— Она его описала?
— Высокий, темноволосый, одет в джинсы. Под описание подходят тысячи людей. Она не видела его лица. Не знает, был ли он этническим индейцем.
— Это точно какой-то псих! Подумать только, убить троих стрелами из лука!
— Флетчер, я хочу, чтобы ты проверил все стрелковые клубы в городе. Этот парень хорошо стреляет из лука, и больше мы о нем ничего не знаем.
— Как вы думаете, капитан, что означает его послание? То, которое он написал углем.
— Оно означает, Флетчер, что он снова будет убивать. Если мы его не остановим.
* * *
Гарри Стоящий Олень не знал людей, которых он убил. Они просто случайно оказались на том заднем дворе у костра, когда он проходил мимо. Присев на корточки, он некоторое время понаблюдал за ними из-за ограды, а потом сделал свой ход. Он удивился и даже немного встревожился, когда прочитал в газете, что одна из женщин выжила после его нападения, но крайне расплывчатое описание, которое она дала полицейским, успокоило его. Она действительно не видела его настолько ясно, чтобы впоследствии опознать.
Все-таки в будущем было бы разумнее концентрироваться на отдельных целях.
Спустя три дня после первой атаки он открыл дверцу шкафа, где хранились мощный лук и большой запас охотничьих стрел. Он знал, что рискованно выходить снова через такое короткое время, но опасность лишь подогревала азарт. Он тщательно выбрал несколько стрел и поместил их в колчан, укрепленный на дуге лука. Потом Гарри засунул свое оружие в большой бумажный мешок. Со стороны можно было подумать, что он работник химчистки, который несет клиенту вычищенный и отглаженный костюм.
Этим же вечером Гарри снова приехал в тот же самый район и припарковался в нескольких кварталах от того места, где был в прошлый раз. Он выбрал один из освещенных домов и деловито направился к нему, словно осуществляя доставку.
Коротко позвонив в дверной звонок, он отступил футов на двадцать в тень дерева и вытащил из бумажного мешка лук. Дверь открылась. В дверном проеме возникла мужская фигура, четким силуэтом выделявшаяся на фоне освещенной комнаты. Мужчина не стал открывать вторую, сетчатую дверь, но, вглядываясь в темный двор, спросил:
— Кто там?
Стрела Стоящего Оленя пробила сетку и вонзилась мужчине прямо в грудь…
* * *
Все это совсем не нравилось капитану Леопольду. Уже четыре жертвы: три человека мертвы, и одна женщина все еще в больнице. Последнее убийство, казалось, подтверждало его опасения о том, что они имели дело с маньяком, который будет продолжать свои нападения.
— Если убийства не прекратятся, город охватит паника, — высказал свои опасения Флетчер. — Люди станут бояться открывать двери.
На следующее утро после последнего убийства они сидели в кабинете Леопольда, обсуждая те немногие зацепки, которые у них были.
— Где была найдена записка? — спросил Леопольд.
Он только что вернулся из Бостона с полицейской конференции и еще не успел побывать на месте преступления.
— Она была приколота к гаражной двери другой стрелой. Вы можете увидеть ее на фотографии.
— Те же самые слова?
— Те же самые. “Смерть разорителям индейских земель!” И подпись: “Истребитель”.
— Есть свидетели?
— Убитый — Сэм Уиндман — был в доме один. Его жена вечером по средам ходит в кегельбан. Никто не видел сам момент убийства, но соседка через дорогу говорит, что она заметила мужчину с пакетом из химчистки. Мужчина направлялся к дому примерно в то время, когда все это случилось.
— Вечером?
Флетчер кивнул.
— Она тоже подумала о том, что для доставки это было необычное время, но, к сожалению, не стала следить, что же будет дальше.
— Конни здесь?
— Сейчас посмотрю.
В этот момент Конни Трент появилась в дверях.
— Как дела в Бостоне? — спросила она.
— Как обычно, — ответил Леопольд, пожимая плечами. — Над чем ты сейчас работаешь?
— Грабежи на автостоянке. И та поножовщина на Чендлер-стрит.
— Пусть Рафферти займется этим. Ты мне нужна в деле Истребителя.
— Ужас! Я слышала, появилась еще одна жертва.
— Вчера вечером. Он снова использовал лук со стрелой и оставил такое же послание. Все это попадет в дневные выпуски газет.
— Что я должна делать? — спросила Конни.
— Проверь индейский след. Поищи в учебных заведениях кого-нибудь, кто может знать о таких вещах. Просмотри регистрационные документы о земельных делах: может быть, поблизости от мест преступления есть какие-то старые индейские земли.
— Займусь этим сразу же, — пообещала Конни.
— А что делать мне? — спросил Флетчер.
— Возьми столько людей, сколько потребуется, и начинай прочесывать окрестности. Несмотря на лук и стрелы, я еще не вполне уверен, что это дело рук индейца. Вы проверили стрелковые клубы?
— В списках членов клубов множество имен. Но в них ничего определенного…
— А индейские имена есть?
— Типа Сидящего Быка?[3] Ни одного.
— Ладно. Вы добавили в этом районе количество патрульных машин?
— Это сделал сам комиссар полиции. Машины курсируют с включенными мигалками, так что их видно за несколько кварталов. Комиссар надеется, что это может отпугнуть нашего парня.
— Не думаю, что его легко будет отпугнуть, — проворчал Леопольд.
* * *
После убийства Сэма Уиндмана Гарри Стоящий Олень целых два дня не показывался в своей съемной квартире. Он с огромным интересом читал заметки в газетах и смотрел телевизионные репортажи, но ему казалось, что все, о чем сообщали журналисты, касается не его, а кого-то совершенно другого — того, кто и совершил эти убийства. Когда же он, наконец, вернулся к себе и снова открыл дверцу шкафа, то проделал это с неохотой, пытаясь убедить себя, что ему нужно было просто еще раз ощутить под пальцами упругость тетивы. Однако вскоре Гарри опять стал ездить по улицам, положив рядом с собой на сиденье опасное оружие. Он чувствовал, как в его груди нарастало волнение от того, что он бросил им вызов. Разъезжая по давно знакомым окрестным улицам, Гарри часто видел красные огоньки полицейских мигалок и понимал, что копы были настороже.
Он припарковался на углу перекрестка, откуда мог видеть улицы в трех направлениях: таким образом, у него было три возможных пути отхода. Но прежде, чем он успел выбрать очередную цель, Гарри увидел, как в двух кварталах от него из-за поворота показался полицейский патрульный автомобиль. Сегодня вечером они что-то уж слишком разъездились.
Вернувшись в квартиру, Гарри запер оружие в шкаф. Они думали, что он надолго затаится, но он только в самом начале пути. В следующий раз он им покажет.
В следующий раз он убьет кого-нибудь средь бела дня.
* * *
— Капитан, разве у вас сегодня не выходной? — спросила Конни, просовывая голову в дверь кабинета Леопольда.
— Был бы выходной, если бы не эти убийства. Это единственная причина, по которой я сижу здесь летним утром в субботу.
— Я проверяла индейский след и нашла в университете кое-кого, кто может нам помочь. Я как раз собираюсь туда поехать.
— Поехали вместе, — сказал Леопольд.
День был жаркий и ветреный. Стекла в машине Конни были опущены. Автомобилей возле университета было немного: летом учебная деятельность замирала. Конни припарковалась прямо перед крыльцом административного корпуса.
Когда они с капитаном Леопольдом прошли внутрь, Конни сказала:
— Его зовут Майлс Фернесс. Он профессор, занимается фольклором. Меня уверили, что он знает все об индейской культуре. По телефону профессор сказал, что до обеда будет здесь.
Фернесс оказался высоким темноволосым мужчиной лет около сорока. Он улыбнулся Конни и крепко пожал руку Леопольду.
— С радостью помогу, если это в моих силах. Проходите в кабинет.
Леопольд уселся рядом с Конни, рассматривая развешанные на стенах цветные репродукции картин Ремингтона[4] .
— По телефону я вам объяснила, что нас интересует, — сказала Конни.
Профессор Фернесс кивнул головой и потянулся за толстой книгой, лежавшей на его столе.
— Истребитель — это один из многочисленных фольклорных персонажей индейцев-ирокезов. Его зовут Га-нус-ква, и в ирокезских мифах говорится, что у него уязвимы только ступни ног.
— Как пятка у Ахиллеса, — заметил Леопольд.
— Точно. Мифы разных народов часто имеют схожие черты. Но в одном отношении Истребитель уникален: ни один человек никогда его не видел. Тот, кто посмотрит ему в лицо, мгновенно умирает.
— Медуза, — пробормотал Леопольд.
— Да. Взгляд на Медузу Горгону обращал людей в камень. Но про Истребителя никто не говорил, что на него страшно смотреть. Он просто… Как сказать… Невидимый! Да-да, и всемогущий. Этакая гигантская глыба.
— Сейчас в больнице находится женщина, которая почти видела его.
— Убийца, которого вы ищете, очевидно, читал много индейских мифов. Возможно, он также считает, что белые захватчики земель нанесли жестокое оскорбление его сородичам.
— Пока все четыре убийства произошли в районе, известном как Мейплгроув. Землю там долгое время не трогали. Но около десяти лет назад одна строительная компания получила разрешение на застройку в тех местах.
Фернесс порылся в бумагах и вытащил свернутую в рулон карту.
— После телефонного звонка мисс Трент я кое-что посмотрел. И вот что обнаружил.
Он развернул на столе карту, прижав ее уголки с одной стороны телефонным аппаратом, а с другой — пепельницей.
— Вот тот район, который вы называете Мейплгроув, где и произошли два нападения. На этой старой карте можно увидеть, что здесь было священное для могикан место. Возможно, тут были захоронения. Или это было местом для религиозного поклонения.
Леопольд склонился над картой.
— Можно мне ее забрать, профессор?
— Это очень редкая карта. Но я могу скопировать для вас эту часть.
— Пожалуйста, сделайте ксерокопию.
Когда Фернесс вышел из кабинета, Конни спросила:
— Что вы думаете, капитан? Мы имеем дело с сумасшедшим индейцем, который убивает людей за то, что они живут на священной земле?
— Или с кем-то, кто хочет, чтобы мы думали, что он — сумасшедший индеец.
Профессор Фернесс вернулся с ксерокопией.
— Могу я еще чем-то помочь? — спросил он.
— Пожалуй, можете, — ответил Леопольд. — Кто-нибудь из ваших студентов — или из посторонних людей — проявлял интерес к этим материалам?
— К каким материалам? К ирокезским мифам и священным местам могикан? Вообще-то, нет. Я сейчас не преподаю курс по фольклору.
— А у вас были студенты из американских индейцев?
— Не-е-ет… Не думаю… Хотя, погодите, был один парень, несколько лет назад. Но он не интересовался старыми мифами.
— Как его звали?
— Мне нужно вспомнить.
— Пожалуйста, вспомните, — попросил Леопольд. — Может быть, это ничего и не значит, но я не люблю упускать никаких возможных зацепок.
Фернесс уставился в потолок.
— Дайте подумать… Это было четыре, нет, пять лет назад. В списках было его имя. Мне бы посмотреть списки. У него еще такое имя…
— Не торопитесь, — сказал Леопольд.
— Мне кажется… Да, точно, этого парня звали Гарри Стоящий Олень.
В субботний полдень в супермаркете на Мейплгроув было полно покупателей. Наблюдая из припаркованной на стоянке машины за людьми, Гарри Стоящий Олень гадал, скольких из них он мог бы поразить своими стрелами в тот момент, когда они выкатывали из автоматических дверей тележки, наполненные покупками. Но большинство сразу же направлялись к своим автомобилям. Загрузив продукты в багажник, люди бросали тележки тут же, на парковке, и уезжали. Гарри понимал: для того, чтобы обеспечить себе безопасность, ему нужен кто-то, кто жил бы неподалеку, и кто ушел бы отсюда пешком.
И таковой покупатель нашелся: полная женщина с небольшой продуктовой сумкой в руках. Женщина прошла мимо парковки, обогнула угол магазина и направилась через заросший сорняками пустырь в сторону ряда одноэтажных домиков на другой улице.
Стоящий Олень завел мотор и поехал вокруг квартала. Стараясь не упускать женщину из виду, он наблюдал, как она дошла до тротуара. Держась немного позади, Гарри остановился у обочины. Женщина не смотрела в его сторону.
Сначала он попробовал прицелиться через открытое окно машины, но это оказалось неудобно, так как лук упирался в лобовое стекло. Женщина с каждым шагом уходила все дальше. Гарри быстрым взглядом окинул улицу. В конце квартала пара ребятишек играла около одного из домов. Еще дальше, в соседнем дворе, какой-то мужчина мыл автомобиль. Во всем остальном улица казалась пустынной. Стоящий Олень открыл дверцу машины и, прикрываясь ею, как щитом, натянул тетиву со стрелой.
Его первый выстрел поразил женщину в спину. Женщина упала на колени. Продукты из сумки высыпались на тротуар. Гарри быстро вложил в лук вторую стрелу, прицелился, но сразу понял, что больше стрелять не нужно. Издав негромкий стон, женщина рухнула лицом вперед и затихла.
Гарри нырнул обратно в кабину и быстро уехал.
* * *
Обращаясь к Леопольду, невысокий мужчина от волнения размахивал руками.
— Я его видел! Видел! Он встал возле своей машины и выстрелил из лука ей в спину! Господи, я не мог поверить своим глазам!
— Постарайтесь говорить спокойнее, мистер Франклин, и расскажите по порядку, что случилось.
Они стояли у подъездной дорожки около дома на другой стороне улицы — напротив того места, где скончалась Бетти Кинг. Люди Леопольда все еще работали там со своими фотокамерами и пакетами для улик. Патрульные сдерживали зевак. Когда слух об очередном убийстве разлетелся по окрестностям, сам воздух на улице, казалось, наполнился смесью любопытства и ужаса. Убийство случилось днем, и это означало, что никто ни от чего не был застрахован.
— …увидел, как эта машина подъехала и остановилась, — говорил мистер Франклин. — Естественно, я удивился: что это за машина такая перед моим домом? Подумал, что, может быть, это какой-то коммивояжер или кто-то типа того. В общем, я стал смотреть через окно. Где-то с минуту он что-то делал в кабине, но я не мог понять, что. Потом он вышел, с дальней от меня стороны, и я увидел лук и стрелу. Я не мог даже представить, что он собирался ее убить. Пока не увидел это собственными глазами.
— Как он выглядел?
— Высокий. Темные волосы.
— Молодой?
— Я не разглядел его лицо. Он все время стоял ко мне спиной.
— А что скажете о его машине?
— Машину я разглядел хорошо. Синий “Форд” с белой крышей. Думаю, прошлогодняя модель. И в неплохом состоянии.
— Какая конкретно модель?
— Да обычный “Форд”, мне кажется. Но не малолитражный.
— А на номер вы посмотрели?
— Конечно. Я сразу подумал об этом.
— И какой же был номер?
Франклин переступил с ноги на ногу.
— Могу сказать только часть номера. Он заканчивался на 567. Такое сочетание цифр легко запомнить. А вот две другие цифры и букву я, к сожалению, не помню.
— Спасибо, — произнес Леопольд. — Вы нам крайне помогли.
Когда Леопольд шел обратно через улицу, он подумал о том, что ему очень бы хотелось, чтобы мистер Франклин действительно ему помог. Но — увы! — этого не произошло. Описание убийцы ничего не добавляло к тому, что уже было известно полиции. Описание автомобиля могло бы быть полезным, но, к сожалению, оно было неполное. Тем не менее Леопольд передал все эти сведения Флетчеру и приказал начать розыски.
— Возможно, машина находится в угоне, — резонно заметил Флетчер. — Он не стал бы средь бела дня разъезжать на своем автомобиле.
— Если только он не сумасшедший, — ответил Леопольд. — Жаль, что наш свидетель не запомнил номер целиком.
Флетчер понизил голос.
— Капитан, вы видели лица людей? Они на грани паники. Твердят про создание вооруженных отрядов самообороны для защиты района.
— Я не могу винить их за это, но и не собираюсь позволить им стрелять друг в друга. Попробую их успокоить.
Пока Леопольд разговаривал с людьми, Флетчер передал по рации описание разыскиваемого автомобиля. Потом он попытался связаться с Конни, чтобы рассказать ей о последнем убийстве. Позвонил в управление, но оказалось, что Конни куда-то вышла по делам.
Когда Флетчер вернулся к толпе, собравшейся на тротуаре, Леопольд уже закончил беседу с людьми.
— Я, как мог, успокоил их. Сказал, что мы будем патрулировать район круглосуточно, в две смены.
— А вы уверены, капитан, что он по-прежнему будет действовать в этом районе?
— Я так думаю. Ведь ему, наверное, кажется, что эта застройка осквернила священную индейскую землю.
— Знаете, о чем я подумал? В этот раз он не оставил никакого послания.
— Мне представляется, что сама стрела была достаточным посланием. Осмотры спортивных магазинов дали что-нибудь?
Флетчер покачал головой.
— Ничего, капитан. Там стандартные стрелы для охоты. Каждую осень их продают по несколько сотен. В этом году весной и летом не было никаких необычных покупок, но это ничего не доказывает. Он мог купить стрелы прошлой осенью, в период охотничьего сезона, или даже недавно, где-нибудь в другом городе.
— Ладно. Давайте тут заканчивать.
— Чем занимается Конни?
— Проверяет имя, которое профессор Фернесс дал нам утром. Студент-индеец, что учился у него пять лет назад. Может, здесь никакой связи и нет, но я ничего не хочу упускать.
Из патрульной машины посигналили. Флетчер подошел к автомобилю.
— Вас вызывает управление, лейтенант, — сказал полицейский за рулем.
— Давайте.
Флетчер взял микрофон рации из рук полицейского. На связи был дежурный.
— Похоже, мы засекли ту машину, которую вы разыскиваете, — сказал он.
— Быстро.
— Патруль как раз проезжал мимо парковки, когда вы передали ориентировку. Ребята заметили сине-белый “Форд”. Номер “ZUF-567”. Возможно, это тот самый автомобиль.
— Вероятно. Где это?
— Парковочная стоянка на углу Греггс и авеню Уэст-Энд. Там много жилых домов.
— Понятно. Узнайте, на кого зарегистрирована машина.
— Узнаем. Ждите сообщений.
Флетчер подошел к Леопольду и передал ему содержание разговора.
— Может быть, нам улыбнулась удача?
— Удача нам бы не помешала.
Флетчер вернулся к патрульной машине и стал ждать сообщения от дежурного. Через несколько минут рация ожила:
— Лейтенант, этот автомобиль принадлежит прокатной фирме “Первоклассные автомобили”.
— Проклятье!
— Мы можем выяснить, кто арендовал машину, но это займет некоторое время. В этом районе у них много прокатных филиалов, но головной офис по субботам не работает.
— Сделайте все, что сможете, — сказал Флетчер. — Я поеду туда и осмотрюсь. Перекресток Греггс и авеню Уэст-Энд, так?
— Да, лейтенант. Патрульная машина номер “55” все еще там.
* * *
Вернувшись домой, Гарри Стоящий Олень бережно убрал в шкаф лук с охотничьими стрелами и тщательно запер дверцу. Потом он подошел к холодильнику и достал оттуда банку пива.
Все прошло удачно. Впервые он сделал это средь бела дня.
Теперь, возможно, они поймут, что он действует всерьез. Теперь, вероятно, они свернут строительство и уберутся с этой земли, оставив ее духам предков сородичей Гарри.
Он глотнул пива и подошел к окну, откуда открывался вид на автостоянку. В следующую секунду Гарри замер. Он увидел полицейскую патрульную машину, которая стояла на улице.
Полицейский в униформе беседовал с каким-то мужчиной, и оба они смотрели на автомобиль, который Гарри взял напрокат.
Повинуясь первому порыву, Гарри бросился к шкафу. Но, не успев его открыть, сразу передумал. С прокатным автомобилем его ничто не связывало. Он помнил про отпечатки пальцев и поэтому всегда надевал перчатки. Машину он арендовал под чужим именем, использовав фальшивые водительские права. Если он не будет дергаться, то ему не о чем и беспокоиться.
Гарри снова выглянул в окно и увидел, что теперь полицейский и мужчина разговаривают с работником парковки. Парковщик пожал плечами и неопределенно махнул рукой в сторону домов, в одном из которых находилась квартира Гарри. Мужчина и полицейский покивали головами и направились к этим зданиям.
Гарри Стоящий Олень прикинул свои шансы. Он мог сбежать через черный ход, оставив на произвол судьбы и квартиру, и машину. Или он мог остаться и попытаться обвести их вокруг пальца. Парковщик его не знал. Его вообще никто здесь не знал. Они ничего не смогут доказать, если только не найдут лук и стрелы. А если вдруг дойдет до этого, то он убьет их первым. Вдохновившись этой идеей, Гарри взял свой нож.
Он слышал голоса в коридоре. И скоро раздался стук в его дверь.
— Кто там? — спросил он.
— Полиция. Откройте!
— Что вы хотите?
— Мы только зададим пару вопросов.
Стоящий Олень вытащил из ножен охотничий нож и спрятал его за спину.
— Хорошо. Одну минуту.
Он открыл дверь, и мужчина, которого он видел из окна, показал полицейский значок и удостоверение.
— Я лейтенант Флетчер. Мы проверяем один автомобиль, который, возможно, был угнан. Сине-белый “Форд”. Леди снизу считает, что он принадлежит кому-то с этого этажа. Вы ничего не знаете об этом, мистер… — глаза детектива скользнули по табличке на двери, — …мистер Элк[5] ?
Гарри крепче сжал рукоятку ножа.
— Ничем не могу помочь, лейтенант. У меня вообще нет машины. Я приехал из Нью-Йорка и никогда не учился водить. Всегда ездил на метро.
— Ну, здесь, вообще-то, без машины не обойтись. Ладно, а следующая квартира? Знаете, кто там живет?
— Кажется, молодая пара.
— У них есть машина?
— Я, правда, не знаю.
— Хорошо, мистер Элк. Извините за беспокойство.
— Ничего страшного.
Гарри закрыл дверь и прислонился лбом к косяку. А ведь они подобрались очень близко. Чертовски близко! И какая ирония: этого человека зовут Флетчер. Как изготовителя самодельных стрел[6] .
* * *
В воскресенье утром Леопольд был в своем кабинете.
— Итак, на каком мы этапе? — задал он вопрос подчиненным. — Что у нас есть для того, чтобы двигаться дальше?
— Ну, как вы знаете, мы нашли автомобиль, — ответил Флетчер, постукивая карандашом по столу. — Правда, не нашли того, кто его арендовал. Он использовал фальшивые права. Девушка из прокатной фирмы его не помнит. Возможно, у него квартира в доме по соседству, но я не нашел никого, кто мог бы сказать что-то определенное.
— Отпечатки пальцев?
Флетчер покачал головой.
— Он, может, и сумасшедший, но очень осторожный. Мы проверили все: рулевое колесо, зеркала заднего вида, дверные ручки, кнопки на радио. Никаких отпечатков.
Леопольд перевел взгляд на Конни.
— Что насчет имени, которое ты проверяла?
— В выходные трудно найти нужных людей. Я разговаривала с женщиной, у которой он столовался, когда учился в колледже, но она не знает, что с ним стало. Уходя от нее, он сказал, что собирается в Южную Дакоту. Однако это было четыре года назад.
— Он входил в какую-нибудь группировку?
Конни кивнула.
— Да, в том, что касается индейцев. В студенческом городке была пара агрессивных группировок. Гарри Стоящий Олень вполне может быть нашим убийцей при условии, что он вернулся в город.
Запищал селектор. Леопольд ответил. Послышался голос:
— Капитан, это Колер из отдела связи. Мы только что получили по рации сообщение от одной из машин, патрулирующих Мейплгроув. Снова нарисовался Истребитель!
* * *
Гарри Стоящий Олень знал, что он должен был сделать.
Отныне квартира была небезопасна, и ему требовалось найти новую. Но еще важнее было составить послание о своих требованиях и довести его до сведения всех жителей Мейплгроув. Машиной он больше воспользоваться не мог, а брать напрокат другую было рискованно. Ехать в такси или автобусе с луком тоже было нельзя. Оставалось использовать свой собственный автомобиль, хотя это также было связано с определенным риском.
Но сначала — послание. Он потратил большую часть воскресного утра, составляя текст и добиваясь точности формулировок:
“Всем, кто имеет отношение к застройке в Мейплгроув. Вы лишили жизни мой народ! Вы пришли на наши священные земли и разорили их! Никакое возмездие не будет чрезмерным за те преступления, которые вы совершили против американских индейцев! Но я даю вам шанс сохранить свою жизнь! Оставьте эти священные для могикан земли, на которых вы осели! Покиньте их так же, как вы пришли на них, и тогда никто больше не умрет! Если вы не прислушаетесь к моим словам и не уйдете добровольно, каждый день один из вас будет погибать! Истребитель”.
Вот такое послание. И требования были справедливыми.
Гарри снова поехал по знакомым улицам и остановился напротив самой большой в районе церкви. Внутри как раз шла воскресная служба, и улица была пустынна. Он испытывал искушение выждать, пока из дверей церкви не появится первый человек, чтобы застрелить того из лука. Но, сидя в своем собственном автомобиле, он не мог так рисковать. Всему свое время. А пока Гарри плотно обернул лист со своим посланием вокруг древка стрелы, прицелился и выстрелил в большую дубовую дверь церкви. Когда стрела с глухим стуком вонзилась в дерево, он почувствовал себя немного Мартином Лютером[7] .
* * *
В окружении напуганных прихожан Леопольд прочитал послание.
— Не нужно ничего бояться, — заверил он людей. — Расходитесь по домам. Все улицы патрулируются.
— Тогда почему же никто его не заметил? — спросила пожилая дама.
Флетчер наклонился к уху Леопольда и прошептал:
— Сюда направляется сам комиссар. Я только что слышал по рации. Пойдемте.
Леопольд согласно кивнул головой. Он не любил встречаться с начальством, когда работал над делом. Начальство всегда все усложняет.
— Мы изучим эту записку на предмет отпечатков пальцев, — сказал он людям на прощание. — А теперь давайте расходиться.
Путь к автомобилю Леопольду преградили репортер и оператор с телекамерой.
— Капитан, вы обнародуете текст ультиматума? Вы сделаете об этом заявление?
— Позже, — отмахнулся Леопольд, протискиваясь между журналистами.
Они с Флетчером вернулись в управление. Леопольд гадал, как скоро комиссар позвонит ему лично.
— Может, сходить за кофе? — спросил Флетчер.
— Если кофемашина работает.
Леопольд бросил на стол несколько монет и кивнул Конни, которая только что вошла.
— Капитан, что вы можете сказать об этой записке?
— Да почти ничего.
Леопольд еще раз прочитал послание.
— Мне кажется, это писал очень грамотный человек. Немногие люди могут составить текст по всем правилам грамматики.
— Может быть, индейцу помогал кто-нибудь еще? Кто-то из студентов Фернесса?
Леопольд хмыкнул.
— Например, этот Стоящий Олень?
— Олень? — перепросил Флетчер, который как раз в этот момент принес кофе.
— Гарри Стоящий Олень. Конни проверяла это имя.
У Леопольда появилась идея.
— Конни, — сказал он, — а что если связаться с газетой? Раз он был активным членом индейской группировки, у них в архиве могли сохраниться какие-то сведения об этом.
— Хорошая мысль. И, хоть сегодня воскресенье, в редакции кто-то должен работать.
— Я разговаривал с парнем по фамилии Элк[8] , — задумчиво произнес Флетчер в то время, пока Конни набирала номер редакции. — Он живет в квартире как раз около того места, где была найдена машина.
Конни заговорила с кем-то по телефону. Леопольд сделал глоток кофе и поморщился: напиток был дрянным, как обычно.
— Неужели?! — воскликнула Конни, услышав в трубке слова своего невидимого собеседника. — Вы уверены?
— В чем дело, Конни?
— Плохие новости о Гарри Стоящем Олене. Он не может быть Истребителем.
— Почему?
— Потому что он мертв. Он был одним из тех индейских боевиков, которых два года назад застрелили во время инцидента в Вундед-Ни[9] .
— Флетчер, — сказал Леопольд, вскакивая на ноги, — быстро отвези нас в ту квартиру, о которой ты говорил.
В воскресенье на дорогах было мало машин, так что полицейские могли ехать на предельной скорости. Леопольд мысленно благодарил судьбу за то, что люди отправились на пикники и пляжи вместо того, чтобы создавать пробки на проезжей части. По дороге капитан вслух излагал свои мысли.
— Те индейские племена! Почему для того, чтобы отстоять священные земли могикан, этот воитель выбирает себе имя фольклорного героя ирокезов? Могикане не входили в группу ирокезских племен. Фактически это были заклятые враги, о чем знает любой, кто читал Фенимора Купера.
— Для современных индейцев это ничего не значит, — откликнулась Конни, хватаясь за плечо Леопольда, когда тот резко повернул на перекрестке.
— Может, да, а может, нет. Но откуда убийца узнал, что здесь была священная земля могикан? Профессор Фернесс сказал, что карта, на которой обозначены эти земли, очень редкая.
— Может, репродукция карты была в какой-нибудь книге? Или Стоящий Олень видел ее, когда учился у Фернесса.
— Но Стоящий Олень мертв. Ты разве забыла?
— Вот его дом, капитан, — сказал Флетчер, показывая пальцем через ветровое стекло.
Конни и Леопольд одновременно заметили этого мужчину. Тот загружал в багажник своего автомобиля, стоявшего у обочины, большую коробку. Не успел Леопольд сделать очередной резкий поворот, как Флетчер закричал:
— Это он! Это Элк!
* * *
От церкви Гарри Стоящий Олень поехал прямо к своему дому. Он знал, что появляться в квартире рискованно. Но еще более рискованным было оставлять там вещи: в шкафу висела его одежда с пришитыми к ней этикетками; повсюду были книги и заметки, которые он не решался возить в арендованной машине. Сейчас около дома никого не должно быть. И действовать нужно быстро.
Ему удалось уложить все в одну коробку. Потом он нашел домовладельца и отдал ключи.
— Мне нужно по делам уехать из города, — сказал он. — Может быть, на месяц или чуть больше.
— Я не могу так долго держать для вас квартиру.
— Знаю, знаю, — отозвался Гарри. — Когда вернусь, подыщу что-нибудь другое.
— Куда вы едете? — спросил домовладелец.
— На Запад. Скорее всего, в Южную Дакоту.
Потом он вынес коробку с вещами на улицу. В тот момент, когда он загружал коробку в багажник, он их и увидел — Леопольда и остальных. И они тоже увидели его.
Их машина развернулась и, въехав на тротуар, перегородила ему дорогу. Он нырнул на заднее сиденье, где лежали лук и стрелы.
Вот и все. Настало время последнего сражения.
Леопольд выхватил пистолет, но стрела Стоящего Оленя уже была вложена в лук. Он был быстрее… Быстрее, чем эти белые угнетатели. Потом кто-то выстрелил из окна автомобиля. Пуля попала в руку Стоящего Оленя как раз в тот момент, когда он спустил тетиву. Стрела чиркнула по крыше автомобиля Леопольда и унеслась вдоль по улице.
Он отступил назад. Несмотря на боль в руке, вложил в лук вторую стрелу.
Леопольд что-то кричал, но он ничего не слышал и только чувствовал, как ноги его становятся все более ватными. Он снова спустил тетиву. Затем отбросил лук в сторону и потянулся здоровой рукой за ножом. Тут-то на него и набросились.
Он не мог понять, что ему кричали.
Это опять был Вундед-Ни. И Сэнд-Крик, и Литтл-Бигхорн[10] . Его имя — Гарри Стоящий Олень. И снова он был растерзан и окровавлен.
Но почему, — подумал он, теряя сознание, — почему они называют его профессором Фернессом? 1sted: EQMM, July 1975; ▣ Перевод: В. Краснов ▣ Редактор−корректор: О. Белозовская ▣ Публикация на форуме: 26.03.2017 г. -
“Никакого преступления для капитана Леопольда”
“No Crime for Captain Leopold” ｢#46｣
С тех пор как кареглазая Конни Трент присоединилась к отделу, она и Флетчер всякий раз, когда подворачивался удобный случай, проводили время за добродушной болтовней с капитаном Леопольдом. Он получал удовольствие от такой непринужденной беседы, как получал удовольствие и от присутствия Конни; и в дневных перерывах на кофе в спокойные дни они все трое расслаблялись.
Обычно это начиналось с Флетчера, приносящего в офис Леопольда из расшатанного старого автомата в коридоре три чашки кофе. Если Конни не была занята, она присоединилась к ним. Официально это было время для обсуждения незакрытых дел, но в те редкие дни, когда особо тяжких преступлений было минимум, разговор обычно превращался в беззаботную болтовню.
— Завтра я уезжаю на конгресс, — сказал Леопольд им обоим в тот день. — Ты остаешься за главного, Флетчер.
— Что за конгресс? — спросила Конни.
— Международная конференция начальников полиции, — ответил Флетчер. — Капитан — один из главных докладчиков.
Леопольд кивнул.
— В нью-йоркском “Хилтоне”. Я поеду завтра утром и вернусь на следующий день.
Конни допила свою чашку кофе и сидела, усмехаясь.
— Ну что ж, мы сможем прочитать об убийстве в “Хилтоне”!
Флетчер присоединился, улыбнувшись:
— Верно. Куда бы вы ни направлялись, капитан, вы ввязываетесь в убийство — на рождественской вечеринке, встрече одноклассников[11] , в отпуске[12] и даже на семейных похоронах![13]
— Да ладно! — взмолился Леопольд. — Вы заставляете меня чувствовать себя похожим на детектива из телесериала.
— Но это так и есть, — настаивала Конни. — Я могу заключить пари прямо сейчас, что где-нибудь на том завтрашнем конгрессе вы ввяжетесь в убийство или какое-нибудь другое тяжкое преступление. Докладчик перед вами будет отравлен, или какой-нибудь приглашенный начальник полиции будет выброшен из окна. Что-то произойдет!
Леопольд рассмеялся и вынул свой бумажник.
— Ладно, в этом нет ничего плохого. Вот доллар, говорю, что я не буду вовлечен в никакое преступление или насилие во время этой поездки.
— Я буду хранить деньги, — добровольно вызвался Флетчер, беря их долларовые банкноты.
— Счастливого пути, — сказала Конни. — Но это то пари, которое я собираюсь выиграть.
— Выметайтесь отсюда, вы, оба, — проворчал Леопольд. — Дайте мне закончить работу над речью.
Леопольд был рад осенней поездке по Нью-Йорку. Были времена, когда ему нравилось просто побыть в одиночестве, подальше от постоянной суматохи офиса. Возможно, он становился слишком старым для тяжких преступлений и другого насилия, которые так часто шли в связке. От чего-то вроде выступления перед другими сотрудниками правоохранительных органов еще можно было получать удовольствие, потому что преступление в нем было абстрактным.
В отеле кто-то прикрепил на его пиджак бейдж на клейкой основе и вручил папку с пресс-релизами. Он побродил по переполненному вестибюлю, пока не заметил знакомое лицо.
— Картрайт! Как поживаешь? — поприветствовал он высокого статного человека в ковбойских сапогах.
— Бог мой, это — Леопольд! Я слышал, что ты выступаешь с речью сегодня вечером. — Игл Картрайт был начальником полиции в Блю-Хиллз, Огайо — пригороде Кливленда недалеко от городка Шейкер Хайтс. Леопольд работал с ним двадцать лет назад в полиции Нью-Йорка, прежде чем они оба пошли каждый своей дорогой.
— Как сейчас с преступностью в Блю-Хиллз?
Картрайт пожал плечами.
— Ловлю кое-каких детишек, курящих марихуану и крадущих автомобили. Самые большие неприятности, с которыми мы сталкивались за весь год.
— А семья?
— Сара в порядке. Сын далеко в колледже, и, таким образом, мы теперь одни.
Он был на несколько лет моложе, чем Леопольд, и у него все еще был вид энергичного, атлетически сложенного человека. Возможно, в этом была виновата лень, которая заставила его отказаться от соблюдения правопорядка в большом городе и забросила в богатый пригород Огайо.
Леопольд встретился с его женой на конгрессе несколько лет назад. Сейчас, когда Картрайт открыл бумажник, чтобы показать цветной снимок семьи, сделанный на фоне туристического трейлера, он честно сказал:
— Сара все еще красавица. И твой парень действительно вырос.
— Время идет, — согласился Картрайт. — В этом году Сара приехала со мной. Ты увидишь ее за ужином сегодня вечером.
— С нетерпением жду.
Появился председатель программы, чтобы схватить Леопольда за руку и отвести его подальше.
— Давай выпьем позже, — предложил он Картрайту. — У нас много лет, которые можно вспомнить.
Высокий человек кивнул, и затем они были разделены толпой только что прибывших, сметающих все на своем ходу.
Доклад был хорошо принят, и Леопольд обнаружил себя в центре внимания, когда ужин подошел к концу. Мужчины, с которыми познакомился за все эти годы, настаивали на том, чтобы купить ему выпивку, и к тому времени, когда он столкнулся с Иглом Картрайтом и его женой, его сознание стало расплывчатым.
Сара была такой же очаровательной и доброй, как он помнил ее, и он испытал желание принять их приглашение вместе выпить, но в тот же момент почувствовал себя пригодным только для чашки кофе.
— Я становлюсь слишком старым для этих конгрессов, Сара. Я должен отказаться от еще одной выпивки.
— Надеюсь, мы увидим тебя завтра, прежде чем уедем, — сказала она.
— Возможно, за завтраком, — предложил он.
Когда они разошлись, он поймал обеспокоенный взгляд на лице Картрайта. Что-то беспокоило человека, но Леопольд понятия не имел, что именно.
После душа в своем номере Леопольд почувствовал себя лучше. Еще не было одиннадцати часов, и он решил вернуться вниз за своим кофе. Он спустился на лифте непосредственно в кафе на нижнем уровне, избежав веселящихся делегатов в вестибюле. Усевшись за столиком в почти пустом заведении, он не был особенно удивлен, когда спустя несколько минут Игл Картрайт вошел, чтобы присоединиться к нему.
— Ты говорил, что нуждаешься в кофе, — объяснил Картрайт. — Я рискнул застать тебя здесь.
— Рад, что ты так и сделал. Сара тоже спустится?
Картрайт покачал головой.
— Она легла спать.
Он сел напротив Леопольда и заказал кофе. После небольшой паузы он сказал:
— На самом деле, я хотел поговорить с тобой. У меня проблема.
— Если я смогу чем-нибудь помочь тебе, Игл, то буду только рад. Ты мне сделал несколько одолжений в 29-м участке.
— Проклятье, я действительно не знаю, можешь ты помочь мне или нет. По правде говоря, я не знаю, является ли эта загадка такой уж большой проблемой. Мы, правоохранители, в наши дни не часто сталкиваемся с загадками. Я езжу по Блю-Хиллз в служебной машине, и иногда опрашиваю автомобильных угонщиков или подростков с несколькими косяками — но если я когда-нибудь столкнусь с реальной тайной убийства, как показывают по телевизору, я не знаю, что, черт побери, я буду делать!
— У тебя не было ни одного, не так ли?
— Нет, нет. — Картрайт принужденно рассмеялся. — Это кое-что личное. Я предполагаю, что ты едва ли назвал бы это вообще преступлением. Но это беспокоит меня, и, возможно, раз уж я заговорил об этом, я смогу получить объяснение. Я могу быть слишком близок к проблеме, чтобы судить непредвзято.
Леопольд отпил свой кофе.
— Расскажи мне об этом.
— Ладно, сначала я должен рассказать тебе о Роне Спрингере. Он немного моложе меня, думаю, приблизительно тридцать пять лет, он и его жена Герт были нашими самыми близкими друзьями последние несколько лет. Рон — представитель производителя лекарств, обзванивающий врачей на территории Кливленда. У него и Герт есть небольшая квартира с одной спальней около нас в Блю-Хиллз. У них никогда не было детей, и им фактически не нужна квартира побольше.
— Этот Спрингер как-то замешан в проблеме?
Картрайт заколебался.
— Я точно не знаю. Приблизительно год назад кто-то вломился в наш дом. У меня было подозрение, что это была группа трудных подростков, с которыми околачивался мой сын в то время. Украдено было немного — копилка, примерно наполовину заполненная долларами, камера, магнитофон. Дети или наркоманы, предполагал я.
— Это вероятно, — согласился Леопольд.
— Ну, так вот, на прошлой неделе мы пришли к Спрингерам на ужин. Для Сары всегда удовольствие — когда мы куда-нибудь выходим, потому что я слишком часто работаю по ночам. Ты сам знаешь нашу работу. — Леопольд кивнул. — Ранее прошел дождь — один из тех раздражающих октябрьских ливней, которые покрывают твой автомобиль мокрыми листьями — и на нас обоих были надеты плащи. Рон повесил их в шкафу в прихожей.
— Как я сказал, квартира небольшая — гостиная, спальня, кухня и ванная — и мы ужинали в гостиной за шведским столом. Сара и я сидели вместе на диване, насколько я помню. Так или иначе, когда мы уходили, я нашел его. Рон, как всегда по-джентльменски, достал плащ Сары и помогал ей с ним. Я заглянул в шкаф за своим собственным, и именно тогда я слышал его.
— Услышал что?
— Тиканье. Естественно, мне стало любопытно, поэтому я отодвинул шляпную коробку на полке в шкафу, и там был он — будильник, который показывал точное время. В шкафу!
— Странно.
— Чертовски правильно, это странно! Я уже собирался пошутить насчет этого, когда внезапно узнал часы. Они были не новыми, мы использовали их несколько лет назад, пока я не уронил их и не разбил стекло. Последний раз, когда я видел его, они были в нашем подвале.
— Что ты сделал?
— Ну, я ничего не мог сказать. Ронни и Герт — наши лучшие друзья. Но я сказал Саре об этом по дороге домой, и первой вещью, которую мы сделали, был обыск нашего подвала в поисках старых часов. Их там не оказалось.
— Совпадение, — предположил Леопольд. — Будильники похожи друг на друга.
Картрайт покачал головой.
— Это были те же самые часы. Я помню трещину в стекле, потому что у нее был необычный угол.
— Спрингер, конечно, был в вашем доме в прошлом. Возможно, он увидел часы в вашем подвале и просто взял их.
— Невозможно. Сара всегда после меня наводит порядок. В прошлом году там был такой беспорядок, что мы не позволяли никому туда спускаться.
— Ваш сын мог бы…
— Он уехал в колледж на весь год и путешествовал по Европе все прошлое лето. Он только две недели был дома — мы уходили в туристический поход.
— И что дальше?
— У меня осталась только одна возможность — Рон Спрингер, наш лучший друг, вломился в наш дом в прошлом году и украл все те вещи, включая будильник.
— Зачем ему красть часы? Особенно, с разбитым циферблатом?
— Я надеялся, что ты мог бы рассказать мне, Леопольд. Это и есть загадка.
— И если он действительно украл их, зачем ему прятать их в шкафу в прихожей, все еще работающие и показывающие точное время?
— Да. Зачем?
Леопольд просигналил официантке об еще одном кофе.
Он попросил, чтобы Игл Картрайт пробежался по всей истории снова, с начала до конца, но тому нечего было добавить к скудным очевидным фактам. Леопольд задумался. Наконец он принял решение:
— Он может быть своего рода клептоманом. Или это так, или ты ошибаешься в том, что речь идет об одних и тех же часах.
Игл Картрайт выглядел мрачным. Он, вероятно, ожидал блестящего и удовлетворяющего решения Леопольда, но не получил его.
— Я думаю, что напрасно волновался. Я не должен был беспокоить тебя своими проблемами.
— Вообще никакого беспокойства. Мне только жаль, что я не смог помочь.
Было уже за полночь. Леопольд поднялся, собираясь уходить, но Картрайт сказал:
— Я останусь ненадолго.
— Возможно, увидимся утром.
Леопольд неохотно направился к лифтам. Он знал, что в некоторых номерах все еще продолжаются вечеринки, но у него не было желания присоединяться к ним. Его мозг был сосредоточен на Игле Картрайте и загадке часов в шкафу. Ясно, что решение загадки было очень важным для Игла, но по каким-то причинам Леопольд не мог зацепиться за разгадку.
Он резко проснулся и ему потребовалось какое-то время, чтобы вспомнить, где он находится. Нью-Йорк, конгресс, Игл Картрайт, будильник.
Будильник в шкафу.
И внезапно он понял, как все просто.
Он сел в постели и задумался.
В основном, он думал о том, что делать с решением загадки. Он сожалел, что приехал в Нью-Йорк, сожалел, что выслушал историю своего друга. Но он выслушал, и у него появились определенные обязательства, с которыми он не мог не считаться.
Он знал, что на девять часов было намечено собрание в танцевальном зале. Капитан подождал до десяти минут десятого и затем позвонил в номер Картрайтов. К телефону подошла Сара.
— Доброе утро, это Леопольд. Я подумал, не позавтракать ли нам вместе.
— О! — Ее голос казался приятным, но настороженным. — Игл спустился на собрание. Разве ты не должен идти?
— Я только приглашенный докладчик, не делегат. Возможно, только мы вдвоем?
— Ладно… Но я еще не одета.
— На самом деле я хотел бы поговорить с тобой, Сара.
Она колебалась лишь одно мгновение.
— Очень хорошо. Кафе? Через двадцать минут?
— Прекрасно.
Он сидел за столиком, когда она пришла. Он встал и придержал ее стул.
— Я рад, что ты смогла присоединиться ко мне. У нас вчера совсем не было времени поговорить.
— Эти конгрессы всегда похожи, — ответила она с улыбкой. — У тебя никогда не получается увидеть людей, которые тебя действительно интересуют.
Она заказала сок, тост, кофе и зажгла сигарету.
— Игл присоединился ко мне прошлой ночью за кофе.
Она кивнула.
— Он сказал мне об этом.
— Он нуждался в помощи, но я не смог ему никак помочь прошлой ночью.
— Помощи?
— О тех часах в шкафу вашего друга.
— О, об этом! В самом деле, он был одержим этим всю прошлую неделю.
— Я наконец понял, что к чему, Сара. Решение пришло ко мне этим утром, когда я проснулся.
— Ты понял?..
— Я подумал, что должен сказать тебе, а не Иглу.
Она слабо улыбнулась.
— Сказать мне что?
— Начну с начала. Конечно, ключ ко всему — те часы в шкафу. Прошлой ночью я спросил себя, зачем они там, и я придумал несколько возможных ответов. Возможно, они служили какой-то непонятной декоративной цели, но Игл сказал мне, что они были спрятаны за шляпной коробкой, таким образом, я исключил такую возможность. Возможно, часы просто хранились там и ими не пользовались — но Игл сказал, что они не только шли, но и показывали правильное время. Он не уточнил, были ли часы электрическими или механическими, но я исключил электрические по двум причинам — в шкафу обычно нет никаких розеток, и электрические часы обычно жужжат, а не тикают.
— Это были механические часы, — подтвердила Сара.
— Обычно они не идут больше двух дней без подзавода. Так как те в шкафу Спрингера тикали и показывали правильное время, они, очевидно, подзаводились. Или Спрингер, или его жена — единственные жильцы квартиры — заводили часы и регулярно их подводили.
— Конечно.
— Но зачем? Опять же, не как декоративное украшение, потому что никто не видел их. И если бы они просто хранились, то не было бы никакой причины продолжать их заводить. Нет, доказательства указывают на одно неизбежное заключение — часы были заведены, потому что это было обыденным делом.
— Понимаю, — согласилась Сара.
Подоспел завтрак, и она начала потягивать свой апельсиновый сок.
— Позволь мне продолжить. Логично ли полагать, что кто-то будет держать идущие часы в шкафу, скрытые позади шляпной коробки, и регулярно сверяться с ними, чтобы узнать время? Конечно, нет. Если бы часами пользовались, то их должны были вытаскивать из шкафа для этой цели. Но когда? В какое время дня, и для какой особой цели? Ладно, мы знаем, что часы — будильник. Какова основная функция будильника?
— Будить людей.
— Точно. Часы выполняли свою нормальную функцию — будить кого-то. Они вынимались из шкафа в прихожей каждую ночь и возвращались туда утром. Тогда где они использовались? В спальне? Нет, потому что в спальне их, несомненно, можно было оставлять на виду на весь день. Или даже если скрупулезная домохозяйка захотела спрятать часы из-за разбитого стекла, в каждой спальне есть свой собственный шкаф. Не было бы никакой необходимости носить их по два раза каждый день через гостиную, из шкафа в прихожей и обратно. Неизбежное заключение состоит в том, что будильник использовался ежедневно, чтобы будить кого-то в комнате, которая не является спальней. Так как кухня и ванная исключаются, остается только гостиная. Кто-то, спящий в гостиной, вероятно на диване или диване-кровати, использует будильник, чтобы просыпаться в определенное время.
— Конечно, — согласилась она, пряча глаза.
— Следующий вопрос: кто использует будильник? Третье лицо, неизвестное вам? Очень сомнительно. Если бы кто-то оставался у них в гостях, даже на временной основе, они бы упомянули об этом тебе и Иглу, их самым близким друзьям. Кроме того, отдыхающему родственнику или кто бы там ни был, не нужны были часы, чтобы разбудить себя. Его бы будил каждое утро Рон, когда он встал на работу. Нет, это должен быть сам Рон, который спит в гостиной, потому что он — тот человек, который должен вставать в определенное время. Если бы Рон был в спальне, то он мог бы разбудить Герт, когда уходил, так же, как он мог разбудить родственника. И снова неизбежное заключение — Рон был изгнан из кровати своей жены. Теперь он спит в гостиной.
— Понимаю, — согласилась Сара. — Это объясняет часы, но это не объясняет то, что больше всего озадачивает Игла, — что это были наши часы.
— В некотором смысле объясняет, — сказал печально Леопольд. — Часы могли и не быть украденными во время вашего грабежа год назад. Никакой грабитель, проникнув в пустой дом на короткое время, не будет рисковать и обыскивать загроможденный подвал. Он мог там оказаться загнанным в ловушку хозяином, вернувшемся неожиданно, с крошечным подвальным окном как единственным для него путем спасения. И будильник не соответствует образцу других украденных вещей. Нет, Сара, часы не были украдены. Их, должно быть, отдали Рону Спрингеру.
— Игл не отдавал их ему.
— Конечно, нет. Следовательно, ты это сделала, Сара.
— Я… — Ее правая рука дрогнула, почти опрокинув кофейную чашку.
— Да, Сара. Ты. И если ты дала ему часы, ты, должно быть, знала, зачем они ему были нужны. Ты, должно быть, знала, что он больше не спал вместе со своей женой. Это был факт, о котором он не рассказывал Иглу, его самому близкому другу, но он рассказал тебе.
— Продолжай, — сказала она спокойно.
— Тот факт, что он хранил будильник и продолжал пользоваться им, с разбитым стеклом, показывает, что в этом есть какая-то особая сентиментальная ценность для него. В конце концов, он мог купить новые часы всего за несколько долларов. Таким образом, вот, что мы имеем: он рассказал тебе самый сокровенный секрет о себе и жене, и он принял от тебя подарок, которым он пользуется, несмотря на его дефект. Заключение очевидно, Сара. У тебя и Рона Спрингера очень близкие, очень доверительные отношения. Фактически вы любовники.
— Я могу объяснить часы. Это была невинная вещь.
— Если бы объяснение было невинным, ты бы рассказала своему мужу, когда он завел об этом разговор, Сара. — Голос Леопольда был тихим. Он не хотел, чтобы его услышали за другими столиками. — Все те ночи, когда Игл работал допоздна…
Моральный дух, казалось, после этого покинул ее.
— Было глупо с моей стороны дать ему часы. Но я сказала, что это поможет ему вспоминать обо мне каждое утро, когда он будет просыпаться. Я должна была подумать о каком-то объяснении для Игла, но я даже не предполагала, что он увидит их там.
— Я сожалею, Сара.
— Что ты собираешься теперь делать?
— Делать?
— Я думаю, что Игл может убить Рона, если узнает. Рона или нас обоих. У него есть пистолеты по всему дому…
— Я не скажу ему, — сказал Леопольд. — Я не могу сделать этого.
— Спасибо.
Она, кажется, собиралась сказать что-то еще, но вместо этого встала из-за столика и быстро направилась к выходу.
Леопольд остался на месте.
Он не видел Картрайтов вплоть до того дня, как он выехал из отеля. Он попытался позвонить в их номер из вестибюля около полудня, но ответа не получил. Возможно, подумал он, это было к лучшему. Если бы он столкнулся с Иглом лицом к лицу, что-то в его лице, возможно, выдало бы, что он нашел решение.
Когда Леопольд покинул отель и направился на север, начался дождь. Раздражающий дождь способен сделать медленной поездку домой.
Почему часы так взволновали Картрайта? Возможно, он уже относился с подозрением к Рону и своей жене? Леопольд подумал о пистолетах, о которых упоминала Сара, но затем выбросил это из головы. Даже если бы Картрайт сделал бы собственную цепочку выводов, к которым пришел Леопольд, и добрался до правды, то, конечно, он не стал бы применять насилие.
Дома, в офисе его ждали Флетчер и Конни.
— Как прошел доклад, капитан?
— Прекрасно. Доклад прошел прекрасно.
— А наше пари? — спросила Конни Трент. — Сколько убийств вы разгадали?
— Никаких убийств.
— Никакого преступления?
— Никакого преступления. Только вечер со старыми друзьями.
Флетчер вынул две долларовые банкноты из своего бумажника.
— Я думаю, что он выиграет пари, Конни.
— Наверное. Никаких убийств.
На мгновение Леопольд уставился на две долларовые банкноты на своем столе. Он снова вспомнил о пистолетах Игла Картрайта и страхе на лице Сары.
Никаких убийств, никакого преступления.
Он молился Богу, чтобы все осталось так, как есть. 1sted: EQMM, Dec 1975; ▣ Перевод: В. Казаков ▣ Редактор−корректор: О. Белозовская ▣ Публикация на форуме: 20.06.2015 г. -
“Капитан Леопольд и трое заложников”
“Captain Leopold and the Three Hostages” ｢#54｣ Все начиналось как обычное ограбление, которое, однако, быстро переросло в ситуацию с захватом заложников. Этого было достаточно, чтобы вызвать сотрудников Отдела по борьбе с насильственными преступлениями, возглавляемого капитаном Леопольдом. Люди капитана были почти так же хороши, как и обученная команда спецназа, подчинявшаяся городским властям. Сам Леопольд был на месте происшествия уже через час и руководил своим войском с мастерством полевого генерала.
Вооруженный грабитель — неряшливого вида парень лет двадцати пяти — прятался в химчистке, которую он пытался ограбить. Когда дело сорвалось, и у входа появилась полицейская машина, парень захватил девушку-приемщицу и двух мужчин-клиентов, загнал их в заднюю комнату и пригрозил убить, если полиция не уедет.
Леопольд возражал против немедленного штурма здания, сейчас пустого, за исключением находившихся в нем персонажей драмы, но, поскольку прошло уже больше двух часов, капитан начал беспокоиться.
— Внутри никакого движения, — доложил лейтенант Флетчер. — Может, он их уже убил?
Леопольд покачал головой.
— Мы бы услышали выстрелы.
Он помнил правило, о котором говорилось во всех учебниках: в подобных ситуациях всегда лучше тянуть время и пытаться вести переговоры. Суть этого правила заключалась в том, что чем лучше похититель и его заложники узнают друг друга, тем меньше будет вероятность, что он их убьет. Леопольд, который всегда нервничал, если невинные люди оказывались под дулом пистолета, не до конца разделял эту точку зрения, но в этот раз он решил еще немного подождать.
Наконец, отмахнувшись от телерепортеров, пытавшихся снимать шестичасовой выпуск новостей, Леопольд принял решение.
— Я еще раз попробую с ним поговорить. Если опять не сработает, будем штурмовать.
Помещение, в котором прятался вооруженный преступник, представляло собой большое складское пространство без окон в задней части здания. Полицейские обнаружили, что можно переговариваться с находящимися внутри людьми через вентиляционную шахту, но до сих пор им никто не отвечал. Леопольд тоже воспользовался этим “средством связи” и громко прокричал:
— Послушайте, мы готовы к переговорам! Но если вы не будете отвечать и не дадите нам знать, что люди внутри живы, нам придется действовать жесткими методами!
На несколько секунд воцарилась тишина. Затем послышался отчетливый голос:
— Вали отсюда, коп, или я их замочу! Говорить с вами я не буду!
— Чего вы хотите? Машину, чтобы уехать?
Загнанный в угол преступник, казалось, не был готов к разумному диалогу.
— Убирайтесь! — крикнул он.
И вновь наступила тишина.
Миновав заднюю парковочную стоянку, Леопольд вернулся туда, где его ждали Флетчер и другие полицейские.
— Думаю, он напуган и не знает, что делать. Дадим ему еще час, а потом войдем, — Леопольд взглянул на часы. — Сейчас четыре. Если к пяти ничего не изменится, пустим через вентиляционную шахту порцию слезоточивого газа.
В пять часов Флетчер спросил:
— Вы уверены, капитан?
— Есть идеи получше?
— Нет.
— Тогда начинайте.
Слезоточивый газ заструился по вентиляционной шахте, заполняя внутренние помещения, где содержались заложники; и через минуту полицейские услышали одиночный выстрел. Леопольд ощутил в животе тугой узел.
— Вперед! — скомандовал он.
Если он ошибся в своих предположениях...
Штурмовая группа выломала дверь, позволив офицерам в противогазах первыми войти в здание химчистки и помочь заложникам, задыхавшимся от едкого дыма, выбраться наружу. Леопольд считал выходивших. Одна девушка, потом двое мужчин.
Он с облегчением вздохнул.
Вернулся Флетчер, снял с себя противогаз и доложил:
— Капитан, он застрелился. Вы правильно догадались. Он был напуган.
— Мертв?
Флетчер кивнул.
— Пуля в голове.
— Я думал, его удастся взять живым.
Подвели одного из заложников, глаза которого все еще слезились от газа.
— Вы здесь главный, сэр? Меня зовут Джон Майс. Хочу поблагодарить вас за отличную работу. Вы спасли нам жизни.
Майс был худощавым мужчиной средних лет, одетым в консервативного вида костюм. Леопольд принял его за банкира, что оказалось весьма близко к реальности.
— Не всем, — заметил Леопольд. — Преступник покончил с собой.
— Я имел в виду заложников, — сказал Майс, вытирал глаза влажной салфеткой. — Не могли бы вы срочно предоставить мне телефон? Боюсь, что, пока я был заложником, я мог потерять сделку на миллион долларов.
Леопольд решил, что этот человек ему не нравится. Он отослал его к патрульному и пошел взглянуть на других заложников. Тем оказывалась медицинская помощь из-за рези в глазах. Девушка, которой на вид было чуть больше двадцати лет, тихонько всхлипывала. Ее утешали сотрудники полиции. Второй мужчина, молодой парень с бородкой и в джинсах, отвечал на вопросы телерепортера. Шли как раз шестичасовые новости в прямом эфире.
Леопольд дождался, пока наружу в черном пластиковом мешке вынесли тело преступника, а потом решил, что можно уходить. Он уже направлялся к машине, когда его перехватил Флетчер.
— У нас проблема, — мрачно буркнул полицейский.
— Что еще?
Флетчер протянул шефу небольшой автоматический пистолет “Беретта”.
— Это его пистолет. Но из него никто не стрелял. Модель для коллекционеров. Тот же вес, та же форма, но ствол без дула, а вместо патронов — муляжи.
— Но ведь он мертв! Как, черт возьми, он выстрелил себе в голову из ненастоящего пистолета?
— Когда мы нашли эту подделку, ребята продолжили поиски. Они обнаружили еще одну “Беретту”, идентичную этой, за исключением того, что она оказалась настоящей. Пистолет лежал в мусорном ведре.
— Но как...
— Капитан, это звучит безумно, но я уверен, что, когда начал поступать слезоточивый газ, кто-то из трех заложников застрелил парня.
Мертвого парня звали Ронни Николс. Он бросил среднюю школу, и за последние десять лет имел несколько приводов в полицию. В его жизни не было ничего необычного, а вот смерть поставила вопросы. Прежде всего, Леопольд захотел получить полную информацию о троих заложниках. Он поручил Конни Трент проверить девушку, а Флетчеру приказал заняться двумя мужчинами.
Вернувшись вечером в свой кабинет, Леопольд первым делом спросил:
— Что насчет отпечатков на пистолете?
Флетчер покачал головой.
— Все вытерто начисто.
— Конни, что скажешь о девушке?
Сержант Конни Трент была столь же работоспособна, сколь и привлекательна. Она открыла свой блокнот и зачитала факты.
— Люси Берджес, двадцать три года, не замужем. Шесть месяцев работает в службе химчистки. До этого в Нью-Йорке пыталась пробиться в шоу-бизнес. Ее семья живет во Флориде. У нее квартирка в новом здании в Вест-сайде.
— Она типа хиппи?
Конни пожала плечами.
— В наше время трудно сказать однозначно.
Леопольд повернулся к Флетчеру.
— Те двое мужчин?
— Джон Майс, биржевой брокер.
— Я с ним говорил.
— Ему сорок семь. Он забирал костюм в свой обеденный перерыв. Женат, но с супругой не живет. Главным образом сокрушался о потере комиссионных из-за срыва покупки акций на миллион долларов для одного крупного инвестиционного фонда. Он должен был позвонить сегодня днем и распорядиться о покупке; а теперь рынок закрыт до понедельника, и клиент дал отбой. Парень с бородкой — это Кэл Колдер, двадцать восемь лет, безработный маляр. Один раз был арестован за хранение марихуаны. Штраф и условный срок. Никаких признаков того, что он знал преступника. Все они живут далеко друг от друга, но, конечно, могли сталкиваться в каком-нибудь баре.
— Хорошо, — сказал Леопольд. — Полагаю, никто из них не признается в том, что сделал роковой выстрел.
— Они все утверждают одно и то же, — согласилась Конни. — Когда пошел слезоточивый газ, они уже ничего не видели. Только услышали выстрел. И все.
— Как они объясняют второй пистолет?
Флетчер хмыкнул.
— Джон Майс говорит, что Николс, должно быть, прятал его в одежде.
Леопольд покачал головой.
— Выстрел в голову убил его на месте, а пистолет был найден в другом конце комнаты в мусорном ведре. Как он туда попал, если парень застрелился?
— Это мы так думаем, капитан. Но все трое заложников были в одной комнате, и каждый утверждает, что он этого не делал.
Леопольд легонько хлопнул ладонью по столу. Ему захотелось выпить чашечку кофе, но автомат в коридоре был сломан.
— В том-то и дело, черт возьми! Почему? Почему бы не приписать себе заслугу в том, что ликвидировал опасного преступника?
— А вдруг пистолет был использован в каком-то другом преступлении, — предположила Конни. — Когда начал поступать слезоточивый газ, один из заложников достал оружие и убил Николса, прежде чем тот сам стал стрелять. Но потом пистолет пришлось выбросить из-за его участия в предыдущем преступлении.
— Звучит разумно, — согласился Леопольд. — Скоро узнаем. Баллистики как раз проверяют этот пистолет.
Однако баллистический отчет оказался отрицательным. Оружие не было связано ни с какими более ранними преступлениями, совершенными в их округе.
— Страна большая, — заметил Флетчер. — Я все еще ставлю на идею Конни.
Леопольд поерзал в своем кресле.
— Не забывайте, что оружие почти идентично — настоящая “Беретта” и модель. Вряд ли это совпадение. А как насчет возможности того, что один из троих был сообщником? Он или она могли прикинуться заложниками; но когда Николс понял, что он в ловушке, сообщник убил его, чтобы заставить замолчать.
— Майс не тянет на роль сообщника, — сказал Флетчер.
— Не тянет, — согласилась Конни, — но Колдер или девушка подходят. — Бывало много случаев, когда кассиры банков или продавцы супермаркетов вместе со своими приятелями инсценировали ограбления.
— Это мы и проверим, — резюмировал Леопольд. — Ты, Конни, сегодня же вечером поговори еще раз с Люси Берджес. Ты, Флетчер, побеседуй с Колдером. А я займусь Джоном Майсом.
Конни приехала в квартиру Люси в одиннадцать часов вечера. По телевизору как раз шел выпуск новостей. Было неплохо, что журналисты пока не сильно вникали в детали и говорили исключительно о самоубийстве преступника. Когда началась реклама, Люси выключила телевизор.
— У вас еще остались вопросы? — спросила она Конни.
Глаза девушки до сих пор были немного красными от воздействия слезоточивого газа.
— Всего несколько.
— Честное слово, этот телефон никогда не перестанет звонить! Все, кого я знаю, то и дело мне звонят! Одна подружка спросила, не изнасиловал ли он меня — можете себе представить?
— Могу, — сказала Конни. — Хочу спросить вас о преступнике, Ронни Николсе. Вы случайно не были с ним знакомы?
— Я?! С ним?!
— Я имею в виду, может, он был постоянным клиентом химчистки? Или, может, вы сталкивались с ним вне работы?
Люси Берджес казалась озадаченной.
— Черт возьми, нет. Он, наверное, не стал бы грабить наше заведение, если бы был постоянным клиентом. Ну, то есть, мы бы знали, кто он, и все такое.
— Он вам был совершенно незнаком?
— Я уже вам сказала.
— А как он вел себя во время ограбления?
Люси задумалась, вспоминая.
— Ну, двое других вошли прямо перед ним. Я, помнится, посмотрела на часы. Было час пятнадцать. В пятницу днем мы всегда загружены: клиенты перед выходными забирают свои вещи. Я обслуживала парня с бородкой — Кэла, — когда этот Николс выхватил пистолет и потребовал денег. Странно, но когда я вытащила деньги из кассы и протянула ему, он их не взял. Вместо этого он выглянул наружу и увидел подъезжавшую полицейскую машину. Тогда он приказал нам всем уйти в заднюю комнату.
— Люси, мы знаем, что сам он себя не убивал.
— Ну, я-то точно в него не стреляла! На мне сегодня были рубашка и джинсы. Куда бы я спрятала пистолет?
— Но “Беретта” — довольно маленькое оружие, — заметила Конни.
— А я все же думаю, что он застрелился. Он говорил так, как будто собирался нас отпустить. Это было прямо перед тем, как вы начали штурм.
Конни сделала пометку в блокноте, чтобы рассказать об этом Леопольду. Потом она решила немного “нажать” на девушку.
— Вы знаете, Люси, существуют тесты, которые могут показать, стреляли вы недавно из пистолета или нет.
Люси фыркнула.
— Не держите меня за дурочку! Один мой бывший парень был полицейским.
Конни не стала настаивать. Традиционная парафиновая проба была крайне ненадежна и ею пользовались редко. Был еще один тест, более эффективный в отношении такого оружия, как револьвер, когда было возможно попадание на кожу частиц металла. Но орудием убийства был автоматический пистолет; а из хорошего автоматического пистолета металлические пылинки почти никогда не вылетают.
Конни решила, что ничего больше от Люси добиться не сможет.
Примерно в то же время Флетчер беседовал в больнице с Кэлом Колдером. Молодой человек с бородкой пострадал от газа больше, чем остальные, и врачи решили несколько часов за ним понаблюдать. Флетчеру, который начал разговор с Колдером на крыльце больницы, показалось, что парень уже вполне оправился.
— Я рассказал вам все, что мне известно, лейтенант. Я пришел в химчистку, чтобы забрать кое-какую свою одежду, и вдруг этот тип подходит ко мне сзади с пистолетом.
— Вы раньше никогда его не видели?
— Насколько я помню, нет.
— Он был примерно вашего возраста. Может, у вас были с ним какие-то дела, связанные с наркотиками?
Колдер ощетинился.
— Слушайте, один раз меня поймали с марихуаной. В некоторых штатах это уже даже не преступление! Вы что, ребята, будете вспоминать мне это до конца моей жизни?
— Успокойтесь. Просто скажите мне, где вы находились, когда начал поступать слезоточивый газ?
— Прямо под вентиляционным отверстием! Поэтому мне и досталось больше всех.
— И почти сразу раздался выстрел?
— Да, меньше, чем через минуту. Но к тому времени я уже ничего не мог разглядеть.
— Где были два других заложника? — спросил Флетчер. — И почему вы не были вместе с ними?
— Он не заставлял нас сидеть на одном месте. Нам все равно некуда было бежать. Черт, мне кажется, Майс в это время был в туалете.
— Мог ли кто-то из двух других заложников иметь при себе спрятанный пистолет?
— Николс никого из нас не обыскивал, это точно. Я не думаю, что пистолет мог быть у девушки, а вот у Майса он вполне мог быть. Раз или два он вел себя довольно решительно, если не сказать нагло — требовал, чтобы его отпустили.
— Как на это реагировал Николс?
— Никак. Он просто не обращал внимания.
— Вам не показалось, что это могло быть игрой? Что Майс и Николс могли знать друг друга?
— Черт возьми, нет! Как бы эти двое вообще могли сойтись? Думаете, у такого парня, как Николс, был личный биржевой брокер?
— Может, они были родственниками. Может быть, Николс был племянником Майса или даже его сыном.
В ответ на это Кэл Колдер улыбнулся и покачал головой.
— Странные вы, копы! Вам всем следовало бы стать писателями или даже сказочниками.
— Но второй пистолет откуда-то взялся. И один из вас выстрелил из него в Николса.
— Думаете, мы бы вам не сказали, что мы его застрелили?
— Тогда что же, по-вашему, произошло?
Молодой человек с бородкой пожал плечами.
— Наверное, у него все время был при себе второй пистолет. Когда начал поступать газ, он попытался выбросить оружие. Автоматический пистолет попал в мусорное ведро, случайно выстрелил, и Николс был убит.
— Не получается. Вокруг пулевого отверстия имеются следы пороховых ожогов. Выстрел был произведен рядом — не более чем в футе от его головы.
Беседуя, они дошли до машины Флетчера на больничной парковке.
— Подвезете меня до дома? — спросил Колдер.
— Конечно, запрыгивайте. За счет налогоплательщиков.
Леопольд смог увидеться с Джоном Майсом только утром. Брокер встретил полицейского с видом плохо скрываемой воинственности.
— Должен ли я понимать, капитан, что избежал возможной смерти, чтобы стать подозреваемым в убийстве человека, который держал меня в заложниках?
— На данный момент, мистер Майс, мы не вполне понимаем, что произошло. Поэтому я здесь. Никто не считает вас подозреваемым. Мы просто пытаемся точно установить ход событий.
— А что двое других?
— Их тоже допрашивали, — заверил брокера Леопольд. — На вас слезоточивый газ подействовал не очень сильно, и мы подумали, что, возможно, вы видели больше.
— Я меньше пострадал, потому что, как только понял, что пошел газ, я намочил под краном свой носовой платок и прижал его к лицу. Где-то я об этом читал.
— Но вы не видели, чтобы кто-нибудь стрелял в Николса?
— К тому времени газ уже клубился, как туман. А через мокрый носовой платок на лице я все равно ничего не мог видеть.
— Ну, что ж, пока это все, — сказал Леопольд. — При необходимости мы с вами свяжемся.
Капитан покинул квартиру Джона Майса и поехал в центр города в химчистку. На полу у входной двери был установлен большой вытяжной вентилятор, призванный очистить воздух в помещении от последних следов слезоточивого газа. Леопольд прошел мимо вентилятора и увидел Люси Берджес, болтавшую у стойки с другими сотрудниками.
— Добрый день, — поздоровался Леопольд со всеми и обратился к Люси: — Сержант Трент говорила с вами?
— Да, она приходила ко мне домой вчера вечером.
— Тогда вы в курсе наших затруднений в связи с тем, что здесь произошло.
— Она говорила, что вы можете проверить мои руки на предмет того, стреляла ли я из пистолета.
— О, не думаю, что она имела в виду именно это.
— Я сказала ей, что все это ерунда. У меня раньше был парень; он работал в полиции.
— Здесь, в городе?
Девушка покачала головой.
— Нет, в Нью-Йорке. Я жила там два года. Пыталась пробиться в шоу-бизнес. Потом вернулась сюда.
Она махнула рукой в сторону оборудования для химчистки и вешалок с одеждой, ожидавшей своего часа.
— На Бродвей попасть трудно, — сочувственно покачал головой Леопольд. — Я в Нью-Йорке начинал свою полицейскую карьеру. Потом уже приехал сюда.
Люси пристально посмотрела на Леопольда.
— Зачем кому-то специально делать карьеру в полиции? Я всегда думала, что в полицию попадают случайно. Как в химчистку.
— Некоторые выбирают это своей профессией, — заверил девушку капитан. — Я бы хотел снова взглянуть на комнату, где вас держал Николс. Пойдемте. И у меня будет к вам еще несколько вопросов.
Они вошли в заднюю комнату, в которой не было окон, а дверь была расколота (последствия штурма). Леопольд оглядел картонные коробки, бутыли с чистящими средствами, заметил, что с пола еще не было смыто кровавое пятно в том месте, где скончался Ронни Николс, и направился к двери в дальней стене.
— Что это? Я думал, что в этой комнате всего один вход.
— Так и есть. А это туалет для сотрудников.
Леопольд взглянул на унитаз и раковину, вспомнил о носовом платке, который намочил Джон Майс.
— Когда начал поступать газ, мистер Майс был в туалете?
— Думаю, да. Он сказал Николсу, что его тошнит. Николс проверил, нет ли в туалете окон, а потом позволил ему зайти.
— Это объясняет, почему на него газ подействовал меньше, чем на остальных, — сказал Леопольд. — Но это также означает, что в момент выстрела он был примерно в двадцати футах от Николса.
— Не знаю. Из-за газа ничего не было видно.
“Заколдованный круг, — подумал Леопольд. — Колдер и девушка были ослеплены слезоточивым газом, Джон Майс был в туалете, а Ронни Николс не мог сам застрелиться”.
— Хорошо, — сказал он со вздохом. — Возможно, позже у нас будут еще вопросы.
Капитан вернулся в Управление. Он был раздосадован и недоволен собой.
Флетчер попытался подбодрить начальника новостью о том, что кофейный автомат в коридоре, наконец, починили.
— И на вкус кофе неплох. Хотите стаканчик? — предложил он.
— Только не сейчас. Эта история с заложниками выбила меня из колеи. Если газетчики пронюхают, что у нас ничего нет, они размажут нас по стенке.
— Я приставил ко всем троим наших ребят. Пусть последят, чтобы никто не сбежал из города.
— Убийца не сбежит. Он — или она — чувствует себя в полной безопасности.
В кабинет вошла Конни Трент со стаканчиком кофе в руках.
— Я думала, вы не верите в идеальные преступления.
— Это преступление далеко не идеально, Конни. Первой ошибкой убийцы было сунуть пистолет в мусорное ведро вместо того, чтобы просто бросить оружие рядом с телом. Кстати, о пистолете. По нему есть еще что-нибудь?
Флетчер покачал головой.
— Мы проверяем по базам Нью-Йорка и Вашингтона, но пока ничего нет. Следует предположить, что пистолет чист.
— Может быть, они все трое замешаны? — предположила Конни. — Как в том фильме по Агате Кристи, где виновными оказались все подозреваемые.
— Хоть один, хоть вдвоем, хоть все трое, — проворчал Леопольд. — Но кто-нибудь может мне сказать, за что они убили Николса и почему пытались скрыть этот факт?
Прежде чем кто-то из подчиненных успел ответить, зазвонил телефон, и Флетчер снял трубку. Послушал несколько секунд, сказал пару слов, затем вернул трубку на рычаг.
— Одна из наших пташек упорхнула, капитан, — с усмешкой сказал он. — Кэл Колдер с двумя чемоданами только что вышел из запасного выхода своего многоквартирного дома. Он погрузил чемоданы в машину и сейчас едет по бульвару на север.
— Поехали, — сказал Леопольд.
Они держали радиосвязь с машиной, следовавшей за Колдером, и перехватили убегавшего парня на границе города. Заметив преследователей, Колдер прибавил скорость, но ему пришлось съехать с дороги на обочину, когда полицейские “подрезали” его. Флетчер с пистолетом наготове первым добрался до машины Колдера. Парень неловко вывалился из кабины, попытался вскочить и убежать, но у него не было ни единого шанса.
Леопольд подошел к Флетчеру, который крепко держал за локоть Кэла Колдера. Даже при свете дня красные проблесковые огни полицейских машин придавали лицам людей нечто жутковатое и зловещее. По мнению Леопольда, Колдер мало тянул на подозреваемого.
— Какого черта вы убегали? — спросил капитан.
— Я… я…
— Хотите приписать себе убийство Николса?
— Я его не убивал. Я даже не знал его.
Флетчер вытащил с заднего сиденья автомобиля два увесистых чемодана.
— Ваш побег дает нам основание подозревать виновность. Мы можем открыть и обыскать ваши чемоданы без всякого ордера.
Колдер хотел что-то сказать, но передумал.
— Мне нужен адвокат, — пролепетал он.
— И вы его получите, — заверил Леопольд. — Флетчер, открывай чемоданы.
За подкладкой одного из чемоданов полицейские обнаружили несколько пластиковых пакетиков с белым порошком. Леопольд сразу понял, что это кокаин. Впоследствии экспертиза подтвердила его вывод.
— Ему просто не повезло, — резюмировал Леопольд, вернувшись в Управление. — Не повезло, что он попал в заложники, и что пытался сбежать с кокаином из города. Однако невезение не делает его убийцей.
— И мы снова возвращаемся к Люси Берджес и Джону Майсу, — сказала Конни.
— Да. Возьмемся за них.
— Но вы же сами их исключили, — заметил Флетчер. — Майс был слишком далеко, а девушке просто негде было спрятать оружие.
— Пистолет мог уже находиться в задней комнате, — предположила Конни. — Возможно, его держали там на случай нападения грабителей.
Леопольд покачал головой.
— В этом случае он был бы зарегистрирован на кого-то из работников химчистки. Но этот пистолет не проходит по базам. Скорее всего, он был украден у производителя и попал в преступный мир нелегально.
— Именно таким оружием воспользовался бы Николс, — согласился Флетчер.
— За исключением того, что он использовал муляж пистолета. Игрушку!
— Почему именно игрушечный пистолет? — спросила Конни.
Леопольд пожал плечами.
— Может, он думал, что с муляжом ему будет легче отвертеться, если его поймают.
Конни с этим не согласилась.
— Если бы преступники всерьез думали о том, чтобы их могут поймать, — сказала она, — они бы вообще не совершали преступлений.
— Вообще-то, Ронни Николса нельзя было назвать особо умным, — промолвил Флетчер.
— Верно, — задумчиво произнес Леопольд.
Внезапно он резко поднялся на ноги.
— Флетчер, как быстро полицейская машина подъехала к химчистке?
Флетчер полистал свой блокнот.
— Позвонили по телефону. В тринадцать часов двенадцать минут. Мужской голос сообщил о налете на химчистку. Запись разговора имеется.
— Выяснили, кто звонил?
— Нет. Мы решили, что звонил кто-то из сотрудников; возможно, из задней комнаты. Но никто в этом не признался.
— Надо пойти послушать запись.
— И что это нам даст?
— Пока не знаю, — проворчал Леопольд.
Они спустились в диспетчерскую, и дежурный сержант прокрутил им кассету, на которой были записаны все входящие экстренные вызовы за день. Полицейские услышали, как приглушенный мужской голос сказал оператору: “Химчистку на Брод-стрит грабят. Приезжайте быстрее!”, после чего связь была прервана.
— Звучит так, словно хотели, чтобы голос был неузнанным, — заметила Конни.
Она посмотрела запись в журнале.
— Странно. Звонок поступил в час двенадцать, но Люси Берджес сказала, что, когда вошел грабитель, было ровно час пятнадцать.
— Возможно, ее часы спешат, — предположил Флетчер.
Однако Леопольда заинтересовал этот момент.
— Хорошо бы проверить часы, — сказал он.
— Сейчас?
— Да. Надо съездить в химчистку. Я займусь этим после обеда.
В субботний полдень маленькая закусочная рядом с Управлением всегда пустовала, и для Леопольда было настоящим удовольствием посидеть за столиком в тишине и покое. Можно даже было неторопливо раскрыть дневную газету и прочитать о событиях предыдущих суток. Некий репортер с ярко выраженными литературными способностями написал небольшую заметку о трех заложниках и о том, как на них повлияло неожиданное испытание. Упоминалось об аресте Кэла Колдера за хранение наркотиков. Про Джона Майса было написано, какие убытки понес этот брокер из-за того, что пропустил время торговли акциями; а Люси Берджес в интервью заявила, что хотела бы снова попытать удачу на Бродвее.
К счастью, в газете по-прежнему не было никаких намеков на то, что смерть преступника была чем-то иным, кроме самоубийства. Это порадовало Леопольда. Отобедав, капитан поехал в химчистку. В заведении было полно субботних клиентов, а Люси нигде не было видно. Мужчина за стойкой сказал, что она ушла домой еще в полдень. Леопольд взглянул на большие настенные часы и сравнил их показания со своими наручными. Стрелки и там и там показывали одинаковое время.
И все же Люси могла ошибиться. Любой занервничает, когда на тебя направлен пистолет.
Либо девушка ошиблась, либо солгала. Но почему она должна лгать?
Или была еще третья возможность?
Взгляд Леопольда наткнулся на газету, которую кто-то оставил на прилавке; и в голове капитана забрезжила идея. Но чем больше Леопольд о ней думал, тем невероятнее она ему казалась. Капитан достаточно долго проработал в полиции, чтобы знать: даже самые невероятные вещи часто оказываются правдой.
Он попросил разрешения воспользоваться телефоном и, набрав номер Управления, связался с Флетчером.
Через два часа Джона Майса доставили в кабинет Леопольда. Все были с брокером предельно вежливы. Флетчер взял со стола лист бумаги с машинописным текстом и протянул его Майсу.
— Мы бы хотели попросить вас прочитать предложение, которое мы тут отметили, — негромко произнес Леопольд. — Сюда, вот в этот микрофон.
Брокер слегка побледнел.
— Что это?
— Расшифровка телефонного звонка, который был сделан за три минуты до ограбления химчистки. Мы хотим сравнить образец вашего голоса с голосом звонившего.
— Думаю, мне нужно вызвать моего адвоката, — еле слышно пробормотал Джон Майс.
— Не возражаю, — согласился Леопольд. — Я и сам хотел сообщить вам о вашем праве на адвоката. Мы собираемся задержать вас по подозрению в убийстве, а позже вам вполне могут быть предъявлены еще и обвинения в растрате. У вас, мистер Майс, был хитрый план, но он провалился.
В воскресенье, после того как Джон Майс сделал заявление и подписал полное признание в присутствии своего адвоката, Леопольд обсудил это дело с Конни и Флетчером.
— Как только я оттолкнулся от возможности того, что часы показывали правильное время, и Николс вошел в химчистку не раньше часа пятнадцати, у меня в голове начала выстраиваться интересная цепочка мыслей. Что, если в полицию позвонили за три минуты до начала ограбления? Если это так, значит, звонивший был или грабителем, или сообщником. Но тогда ограбление представляется довольно странным. Было ли еще что-нибудь странное? Да, бандит использовал муляж вместо настоящего пистолета, и он не стал брать деньги, которые предложила ему Люси Берджес. Могла ли быть какая-то причина для таких странных действий в сочетании с предварительным звонком в полицию? Да, могла — если бандит с самого начала рассчитывал на то, что его арестуют. Использование подделки вместо реального оружия и отказ взять деньги могли впоследствии ослабить выдвинутые против него обвинения.
— Но тогда возникает ключевой вопрос, — продолжал капитан Леопольд. — Если Николс ожидал, и даже планировал, что его арестуют, то зачем ему надо было в течение четырех часов удерживать заложников? Возможно ли, что заложники и были изначальной целью преступления? Потом я вспомнил, как Люси рассказывала Конни о том, что Николс уже, казалось, собирался их отпустить, когда в химчистку ворвалась полиция. По-видимому, для одного из заложников было важно дождаться момента, когда пробьет пять часов.
— Я не совсем понял, — озадаченно произнес Флетчер. — Что произошло в пять часов?
— С учетом разницы во времени закрылись как фондовая биржа в Чикаго, так и биржа в Сан-Франциско. После пяти часов Джон Майс уже никак не мог завершить сделку со своим клиентом, даже с помощью междугородного телефонного звонка на западное побережье.
— То есть Майс нанял человека, чтобы тот держал его в заложниках в течение четырех часов?
— Это та идея, которая пришла мне в голову.
— Но ведь он не завершил сделку, — возразила Конни, — и потерял свои комиссионные!
— А представь, что он не смог купить акции для своего клиента? Что, если он уже растранжирил доверенные ему деньги? На эту идею меня натолкнула статья во вчерашней газете. Колдер был связан с наркотиками, Люси Берджес беспокоилась о своей карьере, только Джону Майсу было выгодно четырехчасовое заточение. Он не смог завершить биржевую сделку, но у него было идеальное, просто железобетонное оправдание — его держали в заложниках под дулом пистолета. Даже если бы он вдруг заболел и был срочно доставлен в больницу, он мог бы позвонить оттуда по телефону в свой офис и отдать нужные распоряжения. Но пребывание под дулом пистолета исключает даже телефонный звонок.
— Никогда не понимал, как работают эти биржевые спекулянты, — проворчал Флетчер.
— Почти все корпоративные и многие частные клиенты переводят деньги на счета своих брокеров, чтобы можно было легко покупать и продавать на бирже ценные бумаги. Джон Майс уже некоторое время пользовался средствами одного из своих крупных клиентов, когда вдруг сам оказался в затруднительном финансовом положении. В среду клиент уведомил Майса, что в пятницу хотел бы купить крупный пакет акций, рост которых ожидался уже с выходных. Так было бы обнаружено, что Майс деньги клиента растратил. Но если бы в пятницу днем брокеру помешали совершить покупку, то, как он полагал, клиент, скорее всего, отменил бы свой заказ, не желая покупать акции в понедельник, когда цены резко бы выросли. Майс был бы в относительной безопасности до тех пор, пока не уладил свои финансовые дела и не возместил бы растрату.
— Поэтому в четверг он нанял Ронни Николса?
— Майс потолкался по барам, где, очевидно, и завязал знакомство с Николсом. Пообещал парню крупную сумму денег, чтобы тот устроил фальшивое ограбление и взял его, Майса, на четыре часа в заложники. Он вручил Николсу муляж пистолета и предупредил, чтобы тот не брал из кассы никаких денег. План Майса подразумевал, что после пяти часов Николс сдастся полиции, освободит заложников и отделается недолгим тюремным заключением. Когда же парень выйдет на свободу, его будут ждать деньги, обещанные Майсом. Николс был слишком глуп, чтобы понять, что даже с фальшивым оружием и без реального ограбления ему могут предъявить серьезное обвинение в захвате заложников.
— Но Майс его застрелил, — сказала Конни.
— Майс все время учитывал такую возможность. Поэтому он и взял с собой настоящий пистолет. Ведь всегда оставался риск, что Николс все расскажет, особенно если парня приговорят к длительному сроку. Когда мы пустили слезоточивый газ, мы дали Майсу шанс, которого он только и ждал. Он прижал к лицу мокрый носовой платок и, пока остальные задыхались, быстро пробрался сквозь газовую завесу и выстрелил Николсу в голову. Майс хотел оставить настоящий пистолет в руке Николса, а поддельный выбросить в мусорное ведро. И все было бы похоже на реальное самоубийство.
— И что пошло не так?
Леопольд пожал плечами.
— Когда Николс был застрелен, муляж пистолета упал на пол. Слезоточивый газ, суматоха штурма — и Майс просто перепутал пистолеты. Он выбросил в ведро настоящее оружие, ведь по весу и настоящий пистолет, и его копия практически неотличимы. Если бы мы нашли возле Николса настоящее оружие, у нас не было бы причин продолжать поиски. А так мы провели тщательный обыск помещения и не оставили без внимания мусорное ведро.
— А если бы у него не вышло убить Николса?
— Он бы сделал ставку на то, что Николс не заговорит. Майс работает на бирже, то есть фактически он привык к азартным играм; и план с вовлечением Николса был для него лишь разновидностью такой игры.
— Майс сделал ставку на убийство, — сказала Конни.
— И проиграл. 1sted: EQMM, Sep 1978; ▣ Перевод: В. Краснов ▣ Редактор−корректор: О. Белозовская ▣ Публикация на форуме: 24.05.2023 г. - ×
Подробная информация во вкладках
