Те, кто ещё помнят знаменитые судебные процессы двадцатилетней давности, смогут назвать, по крайней мере, заголовок того экстраординарного дела, "Бартли против Бартли и прочих", которое в течение нескольких недель приковало к Суду по завещаниям такое внимание публики, которого не снискало ни одно из аналогичных дел. То дело было отмечено большим количеством интересных и неожиданных доказательств, ставших сюрпризом для адвокатов ответчика и опрокинувших их построения, как карточный домик. Возможно, вы легче вспомните, что тот случай вознёс на недосягаемые высоты своей профессии адвокатов истца, господ "Креллан, Хант и Креллан", показавших удивительную способность создавать, казалось бы, из ничего, сокрушительно неопровержимые улики. О том, что с тех пор эта контора пользуется неоспоримым уважением, нечего здесь и говорить; её название известно всем. Но не так много людей знают, что своим успехом истцы были обязаны молодому клерку адвоката Креллана, решившему практически непосильную задачу сбора этих доказательств.
Этот клерк, некто Мартин Хьюитт, был награждён доверием своей фирмы и её клиентов, и многие конкуренты господ "Креллан, Хант и Креллан", работавшие в схожей отрасли, делали ему лестные предложения перейти к ним. Однако же Хьюитт решил начать собственное дело, занявшись той же работой, какую он осуществил, снискав успех господам "Креллан, Хант и Креллан". Это стало началом частного детектива Мартина Хьюитта, и его удача полностью подтвердилась грандиозными успехами, достигнутыми им впоследствии.
Свою деятельность Хьюитт всегда вёл как можно более частным образом, отказываясь от профессиональной помощи и предпочитая вести расследования по собственному плану. Он всегда говорил, что не собирается отказываться от своих принципов, поскольку один отказ увеличивает конкуренцию на его услуги и, естественно, и гонорар. В то же время никто лучше него не знал, как вовремя применить случайную помощь.
Многие интересовались методами Мартина Хьюитта, и, поскольку сам он всегда утверждает, что не имеет системы расследования, кроме разумного использования обыкновенных способностей, то я намерен здесь подробно обрисовать некоторые из наиболее интересных его дел, дабы публика могла убедиться, прав ли я, оценивая "обыкновенные способности" Хьюитта как весьма необыкновенные. Хьюитт - не тот человек, у кого много друзей (видимо, в силу рода занятий), несмотря на свою весёлую и общительную манеру держать себя. Сам я познакомился с ним в результате несчастного случая - пожара в старом доме, где Хьюитт разместил свою контору, а я вёл холостяцкую жизнь в квартире на верхнем этаже. Я помог ему спасти ряд важных деловых документов и позволил, пока шёл ремонт конторы, запереть их в моём старом сейфе, почти не повреждённом огнём.
Таким образом знакомство продлилось на многие годы и переросло в тесную дружбу. Я даже сопровождал Хьюитта в некоторых поездках и, по мере скромных сил, помогал ему. Те же из дел, которые я сам не видел, я изложу от третьего лица согласно имеющимся у меня сведениям.
- Полагаю, Бретт, - сказал мне однажды Хьюитт, - что вы самый замечательный журналист на свете. Не потому, что вы особенно умны, ибо, между нами говоря, надеюсь, и вы понимаете, что это не так; а потому, что, уже несколько лет наблюдая меня, ни разу не выдали тех секретов моей профессии, какие могли бы узнать. Боюсь, вы не настолько предприимчивы, как некоторые ваши коллеги, Бретт. Но теперь, коли уж вы просите, опишите что-нибудь - то, что сами посчитаете достойным.
Сказал он это, как и почти всё, что говорил, с весёлым и шутливым добродушием, которое удивило бы незнакомого человека, представлявшего его мрачным и таинственным первооткрывателем тайн и преступлений. И действительно, Хьюитт чрезвычайно мало напоминал обычного детектива, какие представляются нам. Никто бы не мог быть более радушным и внимательным в обращении. Смущал только странный блеск в глазах, который, в конце концов, мог быть просто признаком хорошего настроения.
Я полагаю, что некоторые из расследований Мартина Хьюитта описать стоит, и далее помещаю одно из них.